Мёд, чай...

                Как допотопный трамвай, набитый доверху ворчливыми пенсионерами и сонными студентами, мой старенький ноутбук трогается в работу не сразу. Сначала он долго пыхтит и скрипит, приводя в ужас перспективой скорой и вечной остановки. В такие моменты я всегда клянусь себе сейчас же, немедленно, начать чистить кэш и скидывать на флэшку лишнюю всячину, лишь бы только загрузился. Но как только он сдаётся и выбрасывает бело-голубой флажок чистого листка, мои клятвы захлёбываются негодованием, потому как я немедленно забываю о них и начинаю марать его с упорством годовалого карапуза с карандашом в руке.
     О, сладкие минуты! Лучше всего, когда это происходит рано утром. Все ещё спят, а голова, отдохнувшая за ночь, чиста и свободна. Блаженный глоток горячего кофе и тишина. Если, конечно, не считать редкого урчания холодильника и беспрерывного сопения буля Шони. Но желания и возможности, как известно, не водят дружбы, и временем я располагаю как раз ночным. А ночью Муза, загруженная по самое некуда копотью прошедшего дня, если и пытается перенести хоть кое-что из отложенного в серых клеточках и заметках айфона на лист, то получается скудно и неаппетитно. 
   И тут – бац! Остановился не он, а я. Он стоял рядышком, желанный, тоненький, блестящий и казался до тошноты здоровым. Теперь я лежала и пыхтела, «как допотопный трамвай…» и далее по тексту. Какая драгоценность это самое здоровье, понимаешь острее всего только тогда, когда оно даёт сбой. Ангина была такой злобной и кусачей, что чуть не порвала меня на куски.
   Казалось бы, ну и что такого? Таблетку от температуры, леденец от кашля, антибиотик для надёжности, носки шерстяные, полоскание, что я забыла? А, вспомнила. Сесть и заниматься творчеством. Никто не терзает, все ходят тихо и сочувственно предлагают помощь.
     Ан нет! Эта зараза туманит глаза и мозги. Болит каждая мышца, ноет каждый зуб, включая не свой. Сидеть больно спине, лежать – всему остальному, да ещё кашель начинает скрести измученное горло с удвоенной силой. В районе миндалин лежит холодный увесистый камень. Не знаю, как поместился. Крупяная грелка устала нагреваться в микроволновке и пытаться расплавить этот дурацкий камень. Когда грелка остывает до тёплой, она перемещается на нос. Однажды я поспешила, и он долго был похож на редиску странной формы. Слава богу, кожа недостаточно обожглась, чтобы потом он ещё и облез.   
      Всё стало с ног на голову. При высокой температуре тело должно быть сухим и горячим. Оно мокрое и ему плевать, что ты меняешь одежду. Волосы, как после ванны, будто я хожу в неё ежеминутно. Очертания всего и всех расплывчаты, как в пустыне, хоть я там и не была ни разу.   Ну, в кино показывают, марево такое. Кстати, какое кино… Телевизор, даже молча раскрывающий рот, раздражает. Только тишина и очередной сухой шарф на горле. Очередная грелка, очередная кружка…
        Камень не плавится даже при 38, 8. При выдохе он, где-то в глубине, издаёт (без участия голосовых связок) странные звуки. Будто скрипят двери и половицы в старой избушке Бабы-Яги, пищит бедная мышь, угодившая в мышеловку, или храпит выше обозначенный Шоня. Это очень страшно. Как будто там, сама по себе, идёт неизвестная мне, чужая жизнь, а я ничего не знаю о ней, обосновавшейся во мне, как в гостинице. (Дай бог, чтобы в гостинице, а не в частном домике. Хи-хи).
    Кофе? Какой кофе! Один глоток, - и он царапает горло так, что вот уже пять суток я не люблю его. Не хочу. Я изменяю ему с чаем. Щепотка зелёного и щепотка трав из красивого холщёвого мешочка. Сестра рукодельница. У меня полный сад тех же трав, но ни баночки сушёных. А, ладно!  У неё всё равно вкуснее будет. Реже – щепотка чёрного, перемешанного с чёрной же смородиной в листьях и изредка ягодах. И та же Галюсина травка. Маленькая чашка с мёдом. А ведь в другое время всё это мне и на дух не нужно. А тут – как хлеб голодному. Хватаешь кипяток, жадно и нетерпеливо. Трава не удосужились ещё разбухнуть, скрыться на дне, и попадает в рот.               
            Мёд, чай, мёд, чай. Мёд, чай…
     Пять тяжёлых дней. А потом всё так же, но почему-то легче. И ты даже не можешь понять, что именно изменилось. Всё болит, кашляет и хромает. А вот легче, хоть убей! Как у меня в стареньком стишке «Гроза»,
                «… И всхлипнула птица: - Жива!»
     Ну, или почти всхлипнула. Говорить пока сложно – сразу кашель. Связочки сорваны. Я прямо вижу сейчас ваш немой вопрос:
      - И что??? Суть-то в чём, в чём соль?
        А я скажу сейчас. Соль в солонке, суть не знаю, где шастает, а я задумывала от своих горячечных впечатлений плавно перейти к вакцинации и удивительным приключениям некоторых антиковидников. Я несомненный лирик, и не хотела погружаться в социальные вопросы литературным образом. Но не могу остаться в стороне. Гражданка я - во-первых.               
              А сейчас думаю – это же «Война и мир» в трёх томах будет! Там я быстро не остановлюсь. Поэтому пока скажу так:
             - Болеть страшно и тяжело. Да вы и сами знаете. Поэтому будьте, мои верные друзья, здоровы!
         Я очень переживаю об одном своём читателе. Его зовут Виктор М. Меня всегда умиляло его мгновенное появление первым после любой моей публикации, в какое бы время она ни появлялась. А его отзывы, всегда восторженные, его наивные розочки с пожеланиями? А потом он пропал. Месяца полтора нет. А человек пожилой. А времена ещё те. Ау!!! Виктор! Ничего не читайте, пошлите к чёрту стихи мои и чужие, но только будьте, пожалуйста, живы и здоровы! Когда-то пропадало и ты, Утомлённое солнце, и как же радостно было видеть тебя снова! Ладно, ребята, пока я тут изощрялась, чай поспел. Не за горами кофе, но до этого пока не дошло.
          Мёд, чай. Мёд, чай...      Ребята! Живём! Дышим! Любим! 
10.11.2021