Апология Декарта. Мысль четвёртая - зеркальная

     Мысль четвёртая - зеркальная.
       Что мы знаем о себе?

   Я думаю, что каждый из философов, несомненно, хотел бы ответить на этот вопрос, ну или хотя бы прикоснуться к какому-нибудь ответу на него. Но из-за боязни попасть в неловкое положение многие философы обходят такой вопрос стороной. Разумеется под этим вопросом не имеются ввиду определённые и разнообразные научные знания - вся вот эта масса предметных "чтойностей" анатомии, физиологии, медицины, и тому подобного, включая в том числе и психологию, чьи короба информации и знаний прямо таки лопаются по швам. Философы ищут несколько иные ответы на поставленный вопрос - предельные ответы, которые для научного подхода скорее выступают даже как "запредельные". Никто не отрицает, что какой-нибудь научный факт отнюдь не исключает возможности увидеть в нём что-то такое философски искомое - что-то такое запредельное, почему и плох тот философ, который не находится на волне своего времени и совсем не интересуется хотя бы основными научными открытиями. Но кто будет видеть "запредельное" в "предельном" - остались ли среди нас ещё способные на это, достойные мужи? Не потеряно ли окончательно то, на чём ставят клеймо "запредельное"? И более никакое метафизическое знание о себе не мешает наукам прокладывать свою закономерную трассу не только по вещам и обрабатываемой биомассе, но и по нашим собственным головам?

    В любом случае, в истории философии мы находим тех рискующих и мужественных философов, которые имели дерзость ответить на такой вопрос. Декарт находится в их числе. Мы уже поговорили с вами о той возмутительной стороне декартовской мысли, которая утверждает, что Бога и самих себя нам познавать легче всего. Осталось только рассмотреть что же знает через Декарта (или по Декарту) такое существо как человек о самом себе и о Боге? Колебания мы отбросили столь же решительно, как и Декарт - нет никакого надуманного само-знайства или же раздутого само-зазнайства, а есть только то, что постигла мысль Декарта. Мы выяснили, что решиться на такой вопрос не всегда является одной лишь глупостью или фанфаронством. Ведь не только глупцы думают, что они самих себя знают, но и мыслители ранга Декарта порой осмеливаются утверждать тоже самое. Что же сказал Декарт по этому поводу?

    Прежде всего нужно отметить, что все произведение Декарта "Размышления о первой философии" посвящено именно этим двум вопросам. Что мы знаем о себе, что мы знаем о Боге? Это невольно напоминает нам Иммануила Канта, чья решительность значительно позже простёрлась ровно до тех границ, которые Кант обозначил несколько иным вопросом - что мы можем знать? И это "можем", ненароком выдало Канта с головой. В то время как Декарт размышлял о "знаем" или " не знаем", как об акте настоящего времени, Кант размышлял о "можем" или "не можем", которое, несомненно, покинуло твёрдую почву настоящего и отправилось в туманное будущее. Кант считал, что и в будущем мы никак не узнаем больше. И не потому что науки однажды скончаются, а потому что он, опять же, писал о метафизическом знании. Кант хотел найти границы, продиктованные нам самой природой человеческого устройства, Декарт же не сомневался в том, что самое важное и самое нужное мы уже знаем, и вполне даже можем испытывать. В этом плане нельзя не отметить сомнительный "прогресс" философии от Декарта к Канту, напоминающий более определённый "регресс", если не в теоретически -аналитическом плане, то по крайней мере в экзистенциальном ( со стороны меньшей решимости). Памятуя, что у философии вообще нет ни прогрессов, ни регрессов, всё это, конечно, говорится условно, но забавно, что Кант, выводя текст знаменитой "Критики чистого разума" считал себя человеком очень революционным и очень решительным. Но на деле, занимаясь по существу, одним и тем же вопросом, два этих философа занимались в некотором роде противоположными задачами: Декарт, снимал привычные границы, чтобы расширить наше знание; а Кант искал и устанавливал границы для нашего заблудившегося догматического сна (чтобы не ходил повсюду в надежде, что повсюду ему место). Вот почему Кант не мог воспользоваться Декартом, также, как он пользовался Лейбницем или Аристотелем - мешали различные часовые пояса - дух актуального, черпающий свою несомненность из самого себя, дух, которым так и разило от Декарта, не подходил кантовскому "духу возможностей", требующему обстоятельных обоснований.

    Но не стоит быстро обольщаться насчёт Декарта, вы можете прочитать все его "Размышления" от корки до корки, но так и не понять - что же мы знаем о себе и о Боге. Более того, к вам в компаньоны можно будет присоединить и Гассенди (философа с довольно известным именем), который тоже прочитал Декарта, но так и не понял, что Декарт говорит о нас и о Боге. В своих возражениях Гассенди пишет Декарту: почему же ты не сказал ничего более, чем я есть вещь мыслящая? Даже, если мы с тобой и согласны, то это что - всё? Но ведь это же знает любой школьник, что он есть субъект мыслящий - посчитал Гассенди. Но мы с вами не будем во второй раз задерживаться на мыслящей вещи, и снова показывать, что это не равно школьнику. Лучше мы обратим внимание на кое-что другое. В своей очень длинной критике Гассенди сыпит разнообразными фразами, среди которых попадается следующая: ты что считаешь, что Я - это идея тебя самого? И тотчас же, сказав это, словно не бог весть что, Гассенди летит дальше. Но мы с вами вослед за ним не полетим, мы приостановимся. Поскольку Гассенди, сам не заметив того, "проговаривается" некоторой декартовской истиной. Я есть идея себя самого! Это потрясающая фраза и я не пожалею времени, чтобы показать вам почему она потрясающая.

   Сколько же раз мы определяли наше бедное "Я" - то так, то этак, а воз и поныне там. Как же выглядит этот воз, с которым мы все вместе где-то застряли?
Для повседневной жизни "Я" это всегда образ себя самого. И сколько бы нас не убеждали в чём-то обратном, будь то философы или какие-нибудь другие люди, мы с вами постоянно живём через образы самих себя. Именно образы нас самих и направляют нас, и они в повседневной жизни значительно могущественней, чем все наши рациональные планы. Да и к слову сказать, рационально решая бегать, прыгать, качаться или идти на работу - не видим ли мы себя при этом со стороны - как таких-то и таких-то, желающих стать такими-то и такими-то? Наше "Я" не покидает нашего собственного образа о самих себе. И если образ оказывается разрушенным, то мы выстраиваем новый.
   А теперь посмотрим на научный или философский подход. Здесь "Я" это рефлексия о себе самом.

   Вот, собственно, и всё, что мы имеем в кандидаты на наше "Я".

   Прибавлю сюда немножко философии, чтобы оттенить проблему. Кьеркегор считал, что наше "Я" это парящий синтез нашей рефлексии. Как видите, тоже рефлексии, хотя и синтез, хотя и парящий ( а кто бы мог ожидать другого от парящего мотылька Кьеркегора?). Вот и всё, что мы знаем о себе, вот и весь наш круг: от повседневного образа до рефлексии, а в высшем своём пилотаже до синтеза рефлексии. Надеюсь теперь, увидев каково наше истинное положение дел, никто не станет смеяться над необычным положением Декарта: "Я" - не всякий образ себя и не рефлексия над собой, и даже не парящее объединение своих рефлексий, "Я" - идея себя самого.

   Как написал бы Хайдеггер: что этим сказывается?
  Во-первых, этим сказывается то, что идея тоже есть какой-то образ, но - не любой. Идея - вид, показ, эйдос, она не возникает через рефлексию, но спонтанно и целокупно выдаёт себя. Идея - это обхват. Но не только обхват, когда я ухватился за всё, что передо мной и крепко держу его, идея это ещё и вознесение в некоторую разрешаемость проблемы. У меня есть идея что нужно сделать - я вижу что нужно сделать, более того, не вижу детально, но вижу как нечто единое, чьи конкретные контры проступят уже в осуществлении, а пока, может быть даже не ясны, но на месте их находится знание, уверенность, убеждённость - что это "вот так". Идея не является образом-копией, снятым с чего-либо (каковыми являются все наши образы, снятые с самих себя). Идея не является и рефлексией (расщеплением), в идеи я не "множусь", а "единюсь" - я не вынюхиваю одной своей стороной другую свою сторону - не в силах порой собрать их обратно воедино. Рефлексия всегда утомляет наше "Я", а образы-копии всегда его убаюкивают и обманывают. Декарт умудрился пройти мимо обоих сторон нашего частичного знания о самих себе (читай - нашего незнания о самих себе).

    Может быть кто-нибудь скажет: это повторение платонизма на новом витке? Но у Платона не было сказано ничего подобного о душе, а наш разум хотя и был полон идеями вещей никогда не занимался идеей себя самого. Сократ говорил: познай себя, познай своё "самое само", но и он не сообщал нам в какой форме может представать для нас это познание. И вот, прикованные к чувственно-образной форме или рационально-рефлексивной, мы оставались ни с чем, точнее - с чем-то (напоминающем нас). "Ты глупая" - говорит одна подруга другой, - "потому что ты не рефлексируешь". "Ты - замороченная" - отвечает первая второй - "потому что ты рефлексируешь". И знаете, обе они правы. Так что же нет ничего третьего, и человеку не подобраться к самому себе? Не подобрать к себе ключика? Двигаться лишь по подобию (чувственный образ), либо лишь через отражение (рефлексия)?.

   Нет, - утверждает Декарт, - можно составить себе идею себя самого. И поскольку Декарт не Кант можно также выбросить и слово "можно" - не можно составить себе, а она уже составлена, и это и есть ваше "Я". И вследствие этого, вследствие того, что она уже составлена, вы можете сказать: Я там-то и там-то, или тогда-то и тогда-то не был самим собой. Не сказать: мне не понравился мой образ. Не сказать: мне нужно подумать почему я так себя повёл. А сказать, совершенно непонятно с каких оснований, но в тоже время уверено и убеждённо: здесь меня нет, здесь я не являюсь собой, а вот тут - я есть, тут я являюсь самим собой. Вот каково открытие Декарта.