С Дмитрией Быковым в унисон Проснёшься и видишь

Парафраз на тему или с классиками в унисон

Дмитрий Быков
Пора закругляться. Ведь скоро зима.
Н.С. 1999

Проснешься — и видишь, что праздника нет
И больше не будет. Начало седьмого,
В окрестных домах зажигается свет,
На ясенях клочья тумана седого,
Детей непроснувшихся тащат в детсад,
На улице грязно, в автобусе тесно,
На поручнях граждане гроздью висят —
Пускай продолжает, кому интересно.
Тоскливое что-то творилось во сне,
А что — не припомнить. Деревья, болота…
Сначала полями, потом по Москве
Все прятался где-то, бежал от кого-то,
Но тщетно. И как-то уже все равно.
Бредешь по окраине местности дачной,
Никто не окликнет… Проснешься — темно,
И ясно, что день впереди неудачный
И жизнь никакая. Как будто, пока
Ты спал, — остальным, словно в актовом зале,
На детской площадке, под сенью грибка
Велели собраться и все рассказали.
А ты и проспал. И ведь помнил сквозь сон,
Что надо проснуться, спуститься куда-то,
Но поздно. Сменился сезон и фасон.
Все прячут глаза и глядят виновато.
Куда ни заходишь — повсюду чужак:
У всех суета, перепалки, расходы,
Сменились пароли… Вот, думаю, так
И кончились шестидесятые годы.
Выходишь на улицу — там листопад,
Орудуют метлами бойкие тетки,
И тихая грусть возвращения в ад:
Здорово, ну как там твои сковородки?
Какие на осень котлы завезут?
Каким кочегаром порадуешь новым?
Ты знаешь, я как-то расслабился тут.
И правда, нельзя же быть вечно готовым.
Не власть поменяли, не танки ввели,
А попросту кто-то увидел с балкона
Кленовые листья на фоне земли:
Увидел и понял, что все непреклонно
И необратимо. Какой-то рычаг
Сместился, и твердь, что вчера голубела,
Провисла до крыши. Вот, думаю, так
Кончается время просвета, пробела,
Короткого отпуска, талой воды:
Запретный воздушный пузырь в монолите.
Все, кончились танцы, пора за труды.
Вы сами хотели, на нас не валите.
Ну что же, попробуем! В новой поре,
В промозглом пространстве всеобщей подмены,
В облепленном листьями мокром дворе,
В глубокой дыре, на краю Ойкумены,
Под окнами цвета лежалого льда,
Под небом оттенка дырявой рогожи,
Попробуем снова. Играй, что всегда:
Все тише, все глуше, все строже — все то же.

Бруна
9.11.2021.

Проснешься — и видишь, что праздника нет
И больше не будет. Начало седьмого…
Ноябрь, седьмое - отправлен в кювет
Прошедшей и прошлым пропахшей эпохи,
В которой мы жили, и все из ума
В ней выжили. Но почему ностальгия
Нас мучает? Хочется снова туда,
Где клочья тумана седого на выях
Промокшего ясеня? Снова в детсад
Детей непроснувшихся тащат соседи,
На поручнях граждане гроздью висят —
На улице грязно, в автобусе тесно…
Кому интересно опять вспоминать
О том, что осталось там – в восьмидесятых,
В лихих девяностых мечты мельтешат
И манят соблазном, как пряником сладким.
Вернуться туда, значит спать, видя сны,
И что-то забытое видеть в бездонном:
Вот маленький город в донецкой степи,
Где травы по пояс, горбы тереконов,
Каштаны в цвету и в осеннем дыму,
Брести по заснеженным парка аллеям,
И в нос абрикосы – экстаз наяву,
И счастье такое, что плачешь, хмелея.
Всё тщетно. И как-то уже все равно.
Бредешь по окраине местности новой,
В текущем моменте, как в склепе, темно,
Никто не окликнет… Проснешься и снова
Понятно, что день неудачный грядёт,
И жизнь никакая. Пока спалось чудно,
Собрали весь мир, рассказав, что исход
Объявлен, а ты проспала беспробудно
Последние новости. Ориентир
И карту маршрута ты точно не знаешь,
Другим же открыли в чём правда, где клир,
Кому верить, как и зачем поклоняться…
А ты пропустила знаменье, сквозь сон,
Ведь что-то тревожило: нужно проснуться,
Подняться куда-то, но поздно. Сезон
С фасоном сменились. И ты почему-то
Куда ни заходишь — повсюду изгой:
Все мимо глядят, на глазах бельма страха,
У всех суета, вакцинация, вой
На тему насущную: охать иль ахать?!.
Вокруг перепалки, расходы, бардак,
Сменились пароли, но коды остались,
Чтоб массы зомбировать, если хотят,
Мышление нужно изъять из сознанья…
Так думаю, - было и будет всегда.
Двадцатый окончился, век двадцать первый.
Одно неизменно – опять листопад,
Орудуют метлами, словно химеры,
Горячие тётки. Холодная грусть
В чертогах, ведущих в Аидово царство,
А им нипочём, хорохорясь, метут,
Язык-помело: - Как там грешники пьянства?
Какие для алчных котлы завезут?
Хорошей прожарки вруны и хапуги?
Кто самый первейший задира и плут,
Что отдан оттуда чертям на поруки?
Быть вечно готовой к суме и тюрьме,
Что власть поменяют, что бунт и войнушка,
Уже не могу… В сновиденческой тьме
Себя растворю, словно зерна в кормушку,
Насыплю для божьих творений – пичуг
Кленовые листья стихов-размышлений,
И, словно Франциск, опознаю на слух
Неведомый промысел Бого-Творенья.
На фоне небес новый месяц возник,
Бредут облака, словно тучное стадо,
И вновь прозреваю, как солнечный лик,
Сияет так необратимо над нами.
И время просвета, пробела в былом
Опять отразится, как в зеркале, чтобы
Короткая встреча за ужином, дом,
И в окнах огни, и сближения пробы.
Ну что же, попробую… В новой поре,
В промозглом пространстве всеобщей подмены,
В облепленном листьями мокром дворе,
В глубокой дыре, на краю Ойкумены,
Под окнами цвета лежалого льда,
Под небом оттенка дырявой рогожи,
Попробую снова. Играй, что всегда:
Все тише, все глуше, все строже - все то же.