Север помнит

Аввакум, Аввакум, Аввакум.
Рвётся желтый листок на ветру.
Еще раз к той черте подойду,
поклонюсь, но не переступлю.

Аввакум – завывают ветра,
возвращается эхом, как встарь:
«О, Россия, ты вновь не права,
правя сызнова древний букварь».

О, Россия, ты вновь в стороне
от своих и стремишься туда,
где тебе обещают взамен
за величие – бездну без дна.

Вновь глаза твои заволокло,
Слух внимает безумным речам,
и неясно – добро или зло,
взмах крыла или взмахи меча.

И ты мечешься в помыслах зла,
И опять забываешь своих,
И опять застилает глаза
инородный неистовый крик.

Сыновья углубляются вдаль,
в тишь лесов, чтоб тебе возвратить
мудрость и вековую печаль,
и алмазные россыпи. Спи.

Спи. Не думай. Тебя сохранят.
Север знает ненастья, тоску,
не прочтенный тобою набат.
Север помнит: тут жил Аввакум.

Север верит, далек от сует,
за болящую молит тебя,
чтоб пролился на голову свет,
чтоб от пропасти ты отошла.

Аввакум, Аввакум, Аввакум –
на ветвях позолотой звенит.
Луч рассвета на белом снегу
пишет: «Понят. Спасён. Не убит».

Голубиные крылья несут
по России твои письмена.
Осужденный, прости этот суд.
Здесь иные уже времена.

Аввакум, всё иначе теперь.
Всё не так. Память – кедры хранят,
согревая замерзшую твердь
и стеной защищая от зла.

Кромка леса. И кромка воды.
Выше – небо. И видит оно:
не напрасны слова и труды,
неподвластные силе костров.