Здравствуй мой милый котёночек, мой Светик!

Здравствуй мой милый котёночек, мой Светик!
Всё кончается хорошо; то, что хорошо кончается.
Вот и подходит к концу моя небольшая «Одиссея», от этой «Одиссеи» иногда становится не по себе; темно и муторно, в душе; но, не только на душе, но и на сердце: хотя то и другое единое целое, понятие не поддаются делению. Сердце; душа: всё едино. Не возникает желания описывать свою «Одиссею».
Мне не хочется, чтобы твоя светлая душа прикасалась к той тьме, в которой иногда пребывала моя душа. В тех измерениях нет чистоты, есть грязь и серость. Достаточно того, что я всё увидел своими глазами, а миру это не должно быть интересно, да и не нужно; вся мутность этих измерений умрёт в моём сознании. А мы с тобой поведём свой диалог в минорной ноте. Есть высказывание в мире: «…Всё проходит, пройдёт и это...». Но встаёт вопрос: «… А нужно ли чтобы; это проходило?..»
Но, если оставляешь след, то конечно след достойный, а то ведь бывает, что: можно и наследить и наследить конкретно, так что будешь стирать эти следы всю оставшуюся жизнь. Интересное начало письма. На минор не тянет; но, тем не менее, продолжу; «… мне не хватает в этой реальности, в которой я нахожусь, тебя; мой милый Ангел! Твоего взгляда, твоих глаз, которые: не глаза, а лесные озёра.
Я иногда видел в этих глазах своё отражение. Я видел: как исчезала в них моя душа, в их глубине мне было фантастически хорошо. В этом миноре мало радости; много забот, много проблем  и много неопределённости; но, как говорится: плевать я хотел, на все проблемы и все неопределённости. «…Перемелется, мука будет, пирог испечём; чаю попьём…». Исчезнет грусть, тоска уйдёт из сердца, и скука сука, как голодная собака, будет в одиночестве грызть свою кость.
Здесь остаётся добавить: «…К нам едет ревизор!..»
То есть, проверяющий из столицы. И здесь я надолго и ты можешь осыпать меня дождём из писем… можешь писать мне каждый день, а у меня на ответы, не будет оставаться свободного времени.
Так что, пиши в миноре…. У меня пока, есть свободное время, потому и пишу так длинно и не односложно, хочу блеснуть, своим талантом перед тобой моя любимая! Последнее время, со мной происходят интересные метаморфозы ранее невообразимые. Хотя, быть может; это некая закономерность; я меняю мир! Мир меняет меня.
Но, в этой закономерности ты находишься на вершине. Я думаю о тебе, я вижу тебя. Ты каждое мгновение со мной. Как говорили в старину: «…мои грёзы о тебе!..». Это не навязчивые мысли. От навязчивых мыслей сознание желает избавиться, а я рад, что мысли о тебе доставляют мне приятные мгновения и мгновения счастья. И воздух мне кажется пьянящим, как настоявшееся вино, и мир меняет очертания, и нет тоски и нет мутных мыслей в сознании, душа поёт, а не тоскует, и жизнь мне кажется светлой и чистой.
И хочется написать о том, что: в будущем нас ждёт светлое счастье бытия! И мы в этом счастье проведём оставшиеся дни, отпущенные нам Вселенским сознанием. Мечты, мечты! В мечтах есть своя прелесть: они имеют шансы на то… чтобы сбыться. Хорошие мечты, это те; которые открывают любые двери. Хороша реальность, в которой можно повернуть время вспять и исправить в прошлом то, что в настоящем мешает дальнейшему движению к светлому миру. Неплохо бы было найти в этом мире точку, из которой можно повернуть колесо Сансары обратно. Есть в прошлом некие неправильности, которые нужно изменить, чуть-чуть поправить то, что кажется не исправимым. Мечты! Мечты делают нашу жизнь прекрасной! И мне хватает моего воображения, чтобы представить тебя, моего милого Ангела.
И в этом есть определённый смысл этого мира и в нём моего существования!
«…Я представляю; я живу!..» Хотя слова бессильны передать то, что я представляю. Но, наше будущее пока там: в грядущем.
****************************************************
И вот грядущее, пришло:
В нём — Солнце, землю осветило;
С ним просветление — снизошло:
Мне Старцу, душу воскресило.

Но, что понятно стало мне?
Избавлен разум от желаний:
Он, во вселенской тишине,
Уходит в мир воспоминаний.

Там, мысль — рождённая вовне
(Как инородная частица)
Мерцает жизнью в темноте,
И к свету белому стремиться.

Мысль, в квантах света, навсегда.
А дух, в сей мир, из ниоткуда.
Он, по дороге, в никуда.
Он — в пустоте живёт, — как Будда!

Но, пустоты я — не хочу!
Я наполняюсь, тьмой и светом,
И  бесконечности шепчу:
Я вспомнил: я ведь был — поэтом!

Я был романтиком  всегда!
Я был художником и что же:
Всё то, что было — ерунда?
Свой мир я выдумал — похоже.

Но, вот грядущее — прошло...
Вновь  Солнце, землю осветило;
И просветление, вновь сошло:
Вновь Старцу, душу воскресило,

И мысль — рождённая во мне,
Не инородная частица,
Мерцает жизнью в темноте,
Чтоб, к свету белому стремиться.
*******************************
И я стремлюсь к свету, к бесконечному пониманию этого мира. Есть теория: в этой теории, мир меняет очертания, он прост.  На этом в рассуждениях нужно ставить точку. Они достаточно долго стучались в двери моего сознания, порассуждали и исчезли. Им  говорю: до скорого свидания! Ведь они словно миражи, в знойной пустыне и достаточно лёгкого ветерка чтобы от них не осталось даже малейшего следа. Кстати про миражи:
*****************************
Воздушный  замок иль мираж:
Завис над древними песками?
Вот Солнце светит на витраж:
И тени ползают в нём сами!

Они слегка раскалены,
И засыпают в лёгкой лени.
Но! Может быть Они больны,
И замерзают в мягкой тени?

Здесь есть зыбучие пески,
Здесь опадают в них мгновения.
В них нет... ни грусти, ни тоски,
В них нету даже сожаления:

Что исчезают навсегда!
И... Мир о Них, навек; забудет
И сам не вспомнит никогда:
То что прошло, того не будет.

Не будет больше ничего:
То, что упало, то пропало!
Песок горяч; но, от того,
Что солнце на него попало.

Пески всегда раскалены.
В пески войти, конечно, можно.
Все в своём выборе вольны,
Войти; но, выйти невозможно!

«Я — Тень!» Вползаю сквозь витраж:
Желаю в замке,  охладится.
И изучаю антураж:
«… Желаю! здесь остановится…»

В прохладе забываю зной.
Сказал: «…Там  Солнце так палило...
Вот, будто бы  пришёл домой.
Здесь так прохладно. Тихо. Мило!

Девицы юные поют:
Струны гитар перебирая.
Да Евнухи вокруг снуют,
И этим девам подпевают.

Во мраке призрачном блестят,
За шторой, чьи-то злые очи.
Вот свечи, скоро догорят:
Их растворит тьма южной ночи!

И выйдет тот: Кто прятал лик,
От взоров девичьих, картинных.
Конечно — Он, седой старик:
Чтоб обольстить девиц невинных.

Он слишком долго наблюдал,
Как молодая жизнь играет.
И вот вошёл Он тихо в зал,
Он от желания:  «Умирает».

Сейчас он жажду утолит,
И насладиться Девой... ночью!
Он в чувственном плену парит,
Как бы идя... по многоточию.

И с ритмом сердца рвётся грудь,
И мозг его на части рвётся!
И вот он — Он: "Последний путь"
И… Смерть к нему уже несётся!

И падает, старик-герой!
А дева юная смеётся,
И закрывается чадрой;
Но, сердце старика не бьётся;

Жизнь вдруг исчезла: как мираж.
Исчезли тени и Девицы!
Исчез куда-то, Антураж:
Оставив скрип от колесницы.

Остались древние пески,
В них ветер душу в Ад уносит!
И в бездне воет от тоски:
Седой старик... прощения просит:

«…За жизнь беспутную свою…».
Он прожил всю Её — напрасно!
Он умер, словно был в бою:
Его мгновение; прекрасно!

Что толку? Он упал в мираж:
Пусть даже был мираж прекрасен,
И был прекрасен Антураж;
Но, ведь мираж тот был — опасен!

Вот караван ползет в песках,
Здесь ветер мчится раскалённый.
А караванщик на мешках:
Не дышит, Солнцем умерщвлённый;

Он, сам уже почти мираж!
И Он в песках: "Воздушный замок!"
Он караван! Он, Антураж:
Выходит из обычных рамок.

И я ползу за ними вслед,
Я не желаю расставаться:
С тем, что здесь есть, и чего нет:
Я с миражом хочу остаться.

Осталась там моя Душа!
Гитары песни мне играют.
Шелками по полу шурша:
Мне Девы песни подпевают,

В воздушном замке, на песке.
Глухой пустыне смотрит в очи
Душа моя; в немой тоске,
Идёт в барханы Южной ночи:

Чтоб, тело бренное догнать;
Но, караван и караванщик,
Успели миражами стать:
Песок пустыни как обманщик,

Уже замёл мои следы:
Там больше даже тела нету!
Лишь только Миражи воды,
Упали с неба на планету.

И замки встали из песка:
В них пляшут девы молодые.
И смотрит старая тоска,
И гладит волосы седые.

Похоже, это был  мираж!
А может это — только снится,
И я в Тебя, как в антураж:
Успел без памяти, влюбится?

Я словно тень в тебя вползу:
Ты как пустыня раскалена!
Я — как гремучую змею:
Освобожу Тебя от плена.

Сниму шуршащие шелка.
На пол стекут две наших тени.
И твоя нежная рука,
Задержит время на мгновение!

А мне нет разницы: Мираж...
Или на самом деле было!
И был ли, не был — Антураж?
Моё сознание любило!

Пусть виртуален этот Мир!
Я караван; иль караванщик?
Не я затеял этот пир,
И... пусть я сам в себе обманщик:

Сознанию это – все равно...
Мозг наполняю я любовью!
В песках любви иду на дно,
За всё расплачиваюсь кровью.

Сосуд наполнен, Я разлит!
И мой мираж развеял ветер:
Он весельчак со мной чудит,
Как будто я, как рыжий сеттер,

За миражом опять бегу,
И сил своих я не жалею;
Но, всё же больше не могу:
Я с каждым миражом слабею.

Вот солнце золотит витраж.
Я за тобою наблюдаю;
Рисую на холсте пейзаж:
В нем Миражи я отражаю...

И замок: Он завис в песках.
И тень: Которая вползает.
Песок, который словно прах:
В нём караванщик умирает!

А караван... всё же идёт:
В нем нет сомнения и тревоги.
В конце пути, оазис ждет:
Все отдохнут в конце дороги!

Ну, всё! Похоже, час настал:
Я написал свою картину.
И стих окончил... прочитал:
И в свою папку его кинул.
*********************************
Но, я решил отправить его тебе; это мои фантазии игра моего сознания, когда-то и я стану стариком;
надеюсь: не разделю такую участь этого несчастного старика в пустыне. Будущее. Грядущее. Старые мосты сожжены, новые ещё не построены и счастье так возможно. Я представляю картину семейного уюта. Я за письменным столом,
пишу эти строки, а ты, как и должно, на кухне, готовишь ужин своему поэту. Конечно не минор; но, всё же! Фантазии хватает и на более интересные темы; но,  эти темы только для двоих. А я кузнец своего счастья, зажигаю горн и разогреваю сталь, чтобы выковать своё будущее, и войти в Новый Год. Год который, не за горами. Его я встречу во всеоружии. Надеюсь в нём: в старом году останутся:
«…Грусть, тоска, хандра, ностальгия и всё то, что мешает спокойствию нашего сознания! А о любви к тебе мой Ангел я говорил много и часто и ты знаешь: что мои чувства искренни и чисты, и ты мой Ангел, единственная и неповторимая! Люблю тебя мой Свет!
********************************
Мы миражи, мы в миражах:
И сочинять нам их не нужно.
Мы тут, с тобой, на небесах,
Проводим время: мило, дружно...

Прекрасна ты,  прекрасна ночь!
Ах, как горит в объятьях тело!
Я так, хочу! И ты не прочь...
Всё делал так: как ты хотела.

Но, вот беда! Ночь коротка.
А днём с тобой не заиграешь:
Не поваляешь «…Дурака...»
Ты днём, стихи свои читаешь,

Прекрасный Ангел: Ты! — в ночи,
В ночи прекрасно твоё тело;
В мерцании призрачной свечи:
Ты поэтично захотела…

Ты хотела поглотить,
Меня в себя, и... без остатка.
А я желал тебя любить,
И говорил: «…Да, ты — загадка!

Но, разгадаю я тебя...»
Я целовал твои колени.
Ты, лишь смеялась, и полдня,
Лежала долго, в томной лени!

А я с вопросом: «…Ну, скажи...
Прекрасно ль, ночи мы проводим?
Что видим: — Чудо миражи?
Мы в миражи с тобою входим.

Ведь зарифмуешь ты меня.
Хотя, уже зарифмовала...
Ах! Как же я... люблю тебя:
Но, как же, всё же... ты достала!

Ты — Поэтесса! Бог, со мной:
Своих стихов я не читаю...
Хотя пишу тебе одной,
И... «Поэтесс» я обожаю!

Я — Обожаю и тебя:
Но, лишь в ночи и... на постели!
Ты пламя вечного огня:
Я — Соловей! — Ты... свист свирели!..»
**************************************
Ну, вот; пожалуй, на этой минорной ноте, пора закончить своё послание.
Люблю всегда! Целую! До свидания!
Всегда твой…