Излучая свет

Раннее утро понедельника. Длинный коридор больницы, было чересчур тихо и безлюдно. В какой-то момент у меня появилось ощущение, что я один нахожусь в этой психиатрической клинике. Разумеется это было не так, весь персонал был на своих рабочих местах и каждый был занят важным делом. Ожидая, когда из кабинета выйдет главврач, с которым мы договорились о встрече, для того, чтобы задать ему пару, интересующих меня, вопросов, я сидел на скамейке возле кабинета.

Ждал и смотрел вдаль длинного пустого коридора. Надо мной светили ртутные лампы. Такие есть в каждом лечебном заведении, потому что они берегут электричество и их удобно менять. Две из них, находящиеся в разных частях коридора, мне сразу бросились в глаза. Не удивительно, ведь они так часто моргали, приглушая свет, таким образом они создавали особую атмосферу в больнице. Остальные же работали абсолютно исправно и горели, как положено.

Найдя в этом подобие общественного устройства, я, сам того не подозревая, сравнивал эти лампы с живыми людьми, казалось будто исправные источники света олицетворяют собой все людское общество, где каждый как один «светит» на благо социума.

Одна из ламп горела на ровне со всеми, также холодно и ярко, лишь изредка затухая на мгновение, после чего снова включаясь. Я задумался. Показалось, будто она символизирует творческую личность. Человека, который все делает также, как и другие, лишь немногим отличаясь в душе. Это даётся ему с трудом, но он старается уместить в себе обе крайности.

Вторая лампа полностью отличалась от остальных, моргала и горела тускло-зеленоватым светом. Она напомнила мне пациента, психически и физически недееспособного и навсегда запертого в стенах этой самой психиатрической клиники, и имеющего право на жизнь, равно как и другие люди. И если в первой лампе достаточно что-то докрутить или допаять, чтобы вернуть ее в рабочее состояние, то у второй нужно менять все внутренности и главное заменить сам источник света.

Я все также сидел, ждал врача, но уже не мог думать ни о чем другом, кроме как об этих лампах. Вскоре из соседнего кабинета вышел грустный человек. Я сразу понял, что он был пациентом. По его бледному лицу можно было догадаться, что он пережил очень много в этой жизни. В руках у него была обыкновенная тетрадь. Скорее всего он приходил на консультацию. Закрыв плотно дверь кабинета, человек ушёл и растворился в стенах коридора.

Ещё через какое-то время в коридоре появились еще люди. Две санитарки провели мимо меня пациента. Одна несла поднос с едой, держа под рукой какую-то одежду, а другая санитарка вела под руку улыбчивого мужичка, который то и дело выкрикивал: «Я тебя люблю!» Казалось, что это было так искренне. Он не сопротивлялся, даже наоборот, еле перебирал ногами и, улыбаясь, искренне выкрикивал три слова. В эти моменты  медработница нашёптывала ему: «Тише-тише».

Довольно примечательно, что я не запомнил лиц работников этой клиники, ни одного лица, словно их и не было, но отчётливо запомнил лица, а главное глаза, обоих пациентов. Как только эти трое скрылись вдали коридора, из кабинета вышел главврач, чтобы пригласить меня. Мы вошли в кабинет и сели за большой деревянный стол. Поздоровавшись, я сразу начал задавать свои вопросы и внимательно слушал ответы очень уважаемого человека, но каждую свободную секунду я отдалялся. Мои мысли возвращали меня в коридор к тем самым лампам, которые уже стали мне родными. В какой-то момент стало душно, я сильно задумался. Мне не давал покоя вопрос: Как может такое быть, что любую из этих ламп можно так просто, без какого-либо сожаления, заменить на другую и выбросить, забыть будто её и не было никогда? И чем тогда я отличаюсь от этой хрупкой лампы?