Ленинград выходного дня

Перед поездкой экипировалась в срочном порядке.  Прихватила  на случай

прохладной погоды красное турецкое трико для лыжных вылазок. Да купила в

комиссионке клетчатый дешевый жилетик из шотландки. Брала с собой платье

нарядное. Пригодилось пару раз  на  выход в цивильное место, вроде концерта.

Не помню…

Да свои собственные пышные волосы – все мое богатство тех лет!

Гуляя по графской - или дворянской - усадьбе под Ленинградом, шутливо

изображала его прелестницу-хозяйку, жену знатного человека. Якобы приставляя

к сморщенному носику пенсне, воспитывала наследника и давала указания ему и

прислуге: «Мишель, не бегайте по травке, там сыро после дождя!.. Анюта,

вынеси чаю в беседку!.. Евлампий Сидорович, разожгите для князя камин в

зеленой зале!..»

Туристы хохотали или понимающе подыгрывали.

Всем хочется достатка и изобилия, полноты жизни! У меня выходило

правдоподобно. Сама чувствовала себя в своей собственной тарелке почему-то.

Возможно, не из простых кровей происхождением.

Усадьба привольно разбегалась во все четыре стороны на несколько прилегающих

к ней верст, то бишь километров. Простор-то меня и вдохновлял. Вот бы так

пожить в свое удовольствие! Хозяйкой положения и без опаски за завтрашний

день. Природа и без того попугивает непогодой, чрезмерными проливными дождями

или засухой, так уж хоть люди были людьми и не донимали друг друга, не

мытарили.

Индийского производства, причем фабричное и неземной красоты, черное, в розах

и блестках, платье позволяло мне ощутить себя счастливой, безмятежной и

любимой. Настоящей барыней, ведь в ту минуту я забыла, в какую сумму вылилась

мне покупка обновки, путевки-пятидневки. Вылетел из головы утренний кофе в

ресторане профсоюзной гостиницы, поданный с … медом за дефицитом сахара в

стране.

В парк убегала просторная дорога, посыпанная деловитым дворовым человеком чем

положено. Нас привезли, наверняка, по шоссе или уж по очень солидной

отсыпанной грунтовке. Кряжистые деревья прикрывали мутное зеркало пруда,

обрамленного первозданной не выгоревшей еще зеленью трав и кустарников.

Воображение будоражило, хотя взгляд редактора-реалиста критически оценивал

узость коридоров дворца усадьбы, зябкость витиевато излаженной мебели в

просторных залах и слащавый примитивизм лепнины вдоль потолков.

Здесь зимой хватало места для гостей, для танцев, для картежников-любителей

и, конечно же, для детворы княжеского ли, дворянского рода-племени.

Представляю, как ахали, охали ребятишки челяди, заглядывая в окна на пышные

люстры, золоченые статуйки, бронзовые затейливые канделябры!

Умилялась этому воображению и попытке сыграть новую роль в своей жизни: всем

свойственно любить красивое, необычное, возвышенное, независимо от

происхождения, возраста, национальности.

Мы приехали по профсоюзным путевкам выходного дня. Скорее всего, потому нас

поселили якобы в гостинице, а на самом деле в общежитии какого-то

профсоюзного органа. Коридор на весь этаж, комнаты на три-четыре койки. Нам

все равно, поскольку весь день проводим на экскурсиях и пеших прогулках по

большому и очень разнородному городу. То парк и скульптуры, то темные и

неприютные дворы – колодцы. Кладбище, памятники, патриотика. А потом

самостийный рынок, барыги, обманувшие наших дам, продав им по половинке

батника. Были в моде такие рубашки одноцветные с отложным воротничком.

Покажут из-под полы, а продадут половину джинсов! Девки в слезы, а продавца и

след простыл, милиция делает отстраненный вид:  ей, мол,  неведомы проделки

местной  торговой «буржуазии».

Мне удалось приобрести с рук симпатичный желтый махровый халатик фабричного

пошива. Женщина смущенно пояснила: да, накинула маленько, таким образом

дочери зарплату выдают теперь. А нам – ваннами, парировала я. Разошлись,

довольные результатом. Еще я купила две мужских жатых рубашки, одну из

которых кто-то перекупил, а другую сменяли на полуспортивные башмаки из

плащевой ткани, типа кроссовок.

Нечего обуть, одеть, поесть. Почему? На все давали талоны, приобрести по ним

 обозначенный товар стоило труда и затраты времени и энергии. Волка кормили

ноги.

Утром спускаемся в ресторан, прежде являвшийся типичной социалистической

столовой. Не совсем обычной – профсоюзной, с претензией на привилегии.  А

сейчас приборы на столах. Вместе сахара к кофе подают мед. Нет в стране

сахара. Нет ничего в магазинах. Позже узнаем - все выбрасывали на свалки,

имитируя нищету. Или создавая дефицит,  взращивая пресловутый блат. Ты – мне,

я – тебе. Сколько же надо вырастить в стране упырей и бестолковых тварей,

чтобы всю страну они одним махом поставили на колени?! Не думали ни о детях,

ни  о будущем, ни о своей расплате за продажные проделки.