я рыдал

дикие князья прорастали в дыре,
дикие князья сверлили наитие.
я истощался в этом миге,
я рыдал в оплеуху,
я укачивал россыпь ветров,
и казана щедро сыпала невольников смрада.
я угорал,
я опрокидывал молчание,
я опрокидывал себя себе назло,
я угорал в рассудке,
и немое слово почивало в ветре,
немое слово казнилось,
говорило, что сказатЬ,
что делать.
немое слово было ответом,
оно горело на отроческих губах.
немое слово было пищей для ночлега,
оно было пищей для мрака.
вот и мрак пришел за кудесниками умножения,
он пришел за пищей для своих стоп,
он пришел, чтобы убить,
чтобы растлить,
чтобы уверовать в этом гонении.
пришел и я, чтобы лить слезы,
чтобы опровергать молчание.
кровоточащий восток был милостыней господней,
он обрекал на страдание,
он призывал к немому ответу,
он учинял, он разрушал, он повелевал
в немоте слова.
немая каторга сошла с губ,
и я оповестил ее,
я приказал ей молчать,
я закрыл ее от губ,
от мрака, от севера.
я закрыл молчание на замок,
я приказал ему сквернословить в дыру,
я приказал, приказал.
молчание рассыпалось кладезью монеТ,
оно обещало долго жить.
так я вверил себя преисподней,
так я дал ей говорить,
так я предпослал в матери,
я усугубил в частицах,
я сожрал во владении.