Дневник 187. Наг и сир

Наг и сир

  …Тогда, давно-давно, я не видел себя со стороны - «нагим и сирым». Страшно ударился о лёд затылком. Кто-то без всякого физического усилия вёл меня по плитам тротуара, по мосту через Вель, по слегка заснеженной дороге. Он освещал мне из-за головы дорогу, мои разбитые ботинки. Он довёл меня до квартиры, помог забраться на второй этаж, положил руки на подоконник и внезапно «включил» меня. Я не мучился. Все звуки мира и всё видимое вернулись в меня, как будто и не покидали тело.
  Да, да… Меня просто выключили и включили. Но не «раздевали», не давали смотреть себя со стороны, не унижали беспощадным, как посторонним, чужим зрением.
  …Нам тепло и привычно в себе. Выходить из себя, «раздеваться на миру», обнажать своё эго, представлять себя в ряду других, одним из людей, песчинкой нам не свойственно и, думаю, губительно. Мы не можем и несколько минут созерцать себя как бы со стороны.
  Кто-то из редко встречающихся на твоём пути скажет тебе «привет» и проскользит мимо – как в вечность. А тебя вдруг ошарашит это чужое лицезрение тебя! Даже притормозишь в суете. Остановишься, увидишь себя в легкой курточке, спортивной шапочке, джинсах, немного нахохлившегося под моросью осени, замкнутого в своём, - увидишь себя со стороны. В эти редкие секунды ты словно теряешь всю полноту, которую только что нёс в себе, и видишь себя «другим», глазами случайного прохожего, знакомого. Станет омерзительно зябко и раздето. Потому что тебя видят тенью, силуэтом, отголоском, секундным воспоминанием. В ряду других, случайных. И твоя полнота словно покидает тебя, переселяется в случайного встречного и смотрит на тебя со стороны как на «мимолётное виденье». На мгновенье ты словно уничтожаешься неким лазером. Становишься только оболочкой всего того «богатства», которым ощущаешь себя. Кровь, плоть, кости, шапка, куртка, силуэт, походка, чужое впечатление…
  Никакое сознательное раздевание тебя самим собой, никакое усилие увидеть себя глазами другого не обдаст тебя таким холодом, «раздетостью», как эти редкие, кажется, случайные опыты. Такую остроту можно почувствовать ещё только во сне. Сон во сто крат усиливает боль и радость. Он не ставит им никаких препон. Доводит до гиперболы всё, что ты переживаешь на самом деле.
  Но всего страшнее просыпание (тоже очень редкое) среди тишины и одиночества, когда не сразу понимаешь, где ты и что с тобой. На какое-то время обрубаются все нити, связывающие тебя с жизнью, с миром, опытом. Чувствуешь себя смертельно «раздетым», растерянным, как малое дитя. Да, пожалуй, ещё хуже, потому что и родителей не знаешь, потому что всего тебя что-то страшное на время выхолостило, вычистило, бросив на кровати бессмысленным, не сознающим себя пустым никто и ничто…
  Встаёшь и чувствуешь, что «гол и сир». Облетают с тебя все милые «привычки бытия», и ты ходишь некоторое время неприятно, даже трагически-бесприютно раздетый. Выкачано всё тёплое, земное. Теряется чувство реальности. Тоска ничтожности на предельно высокой ноте внутри, глубоко-глубоко.
  Вдруг кто-то вставляет не больно в тебя шприц и вкачивает незаметно первый кубик крови «привычки, что свыше нам дана». И ты не сразу, но опутываешься бесконечными привязанностями. Жив!
  Очень близко животному страху смертности, что переживаешь в молодости. Странная пустота: ничего во мне и вокруг. Ничего. Дьявол пустоты, частицы пещерного Хаоса. Лишение на какое-то время всего согревающего опыта цивилизации.
  Это – единственное в жизни, что я не смакую, не тащу с собой, а гашу немедленно.
  Совестные озирания и становление себя на место другого - из другой оперы...