Знамя

Айтулы  Несипбек 

Поэма
    
(перевод  Масгута  Нурмагамбетова)

Оно светит над тобой, как Чести сказ -
Ничего нет выше Знамени для нас!
 Автор

 I
Было лето, полдень был: жара, июль,
Я про Знамя сказ услышал наяву.
На груди высоких гор у речки той
В мудрости рядами юрт застыл аул.
Сохранив в душе своей пейзаж родной,
С малых лет я был в плену тех светлых дум.
Как младенец, предававшийся игре,
У эпохи кто не шел на поводу?
Приглядишься, то страданий не счесть,
Есть ли польза, в том, что плачем на судьбу?
На плечах висит у молодца всегда
Долг и Честь, когда стоит он на краю.

Словно льется речка горная с небес,
Все бурлит и с круч швыряет пены взвесь.
Пред собою камни двигая волной,
Колыхаясь, тужится, бушует весь.

Шапкой белою покрыт Тарбагатай,
Он спешит ли скинуть этот белый рай?
Тут прохода речка синяя не даст,
Что все лето держит в паводке весь край.

Гордо тянется, как занавес,  гора,
Затаился там медведь. И волки там.
Юрты белые там цвета скорлупы,
Ярким видом враз бросаются в глаза.

Укус овода больнее здесь хлыста,
Жеребят сомкнула привязи черта. 
Косяки видны ленивых лошадей,
Что стоят и ловят ветер у хребта.

Тут прыжками отбивая дробь копыт,
Козы ловкие с козлятами растут.
И друг другу спрятав головы под бок,
Овцы в скопищах отар здесь поплывут.
И, выслеживая творог у навеса,
Беспокойная сорока тут как тут.

А под небом несусветная жара,
От кумыса чуть хмельная голова.
И душистый запах тянет ветерком,
Где кобылье молоко хранит саба*.

саба* - (посуда для при¬готов¬ле¬ния и хра¬нения ку¬мыса)

Вверх швыряют дым кизячные огни,
Мясо нежное в котле уже бурлит.
Горизонт тут, округляясь как кольцо,
Так похож на недоступный край земли.

Бабочкам тут наслаждаться невтерпеж,
Воздух нежно крылья светлые вознес.
А в тени, устало высунув язык,
От жары в одышке мучается пес.

Вспоминая невозвратные те дни,
Сидит старец, извергая ряд былин.
Своим голосом, как будто ворожит,
Заставляя то смеяться, то грустить.

Слово тянет из глубин истории той,
Будто песня как скакун тот боевой.
Сердце старца тайну древнюю раскрыв,
Орошает стих свой горькою слезой.

Кто не знает Жакипбека* в тех краях,
Легкой рысью он поскачет – не догнать.
Если в руки он возьмет свою домбру,
То душа ей подпоет душевно в такт.

Говорит он: я отмерил край земли,
За Асетом*, Карибаем* нес стихи.
Как Алашцы, не роняли Чести мы,
Хоть изгнания, беды все перенесли.

Он шагнул к девяностым тем годам,
Вековой рубеж манит и близок там.
Жизни миг - блестящий розовый кумир -
Как лиса, хвостом виляя, ускакал.

Седина бород пушистых и волос,
Покрасневшие глаза от горьких слез.
Шею вытянет, когда он запоет,
То кады; запляшет чутко в музе грез.
__________________________________
*Жакипбек Карипбайулы (1864-1972)
Сказитель из Тарбагатая.
*Асет Найманбайулы
*Карибай Танатарулы – в годы репрессии
пал от рук красных
пограничников на Тарбагате.

Тело крепкое, как собранный квадрат,
Он похож на птицу гордую - орлан.
Бросит  резко острый взгляд по сторонам,
Будто просит: ты прислушайся к словам!

Мне пятнадцать, девяносто лет ему,
Хитрецом был я, упрямым почему?
Отмечал, хоть, слово каждое его,
Из уста пример словить уж не смогу.
И сегодня как бы ни казнил себя,
Вряд ли встретить то богатство я смогу?

И сказание, разрастаясь в ураган,
Переходит в древний эпос-дифирамб:
 « - В этой жизни, что обманчиво блестит,
Есть кто, смерти не попавшийся в капкан?

Карибай сын Танатара, и служить
Должен я ему, хоть словом, не забыть.
Он убит руками красных в тех краях,
О нем память поколение не хранит.

Перенес он испытании беспредел,
Мастерство в душе своей он не допел.
В тех краях Тарбагатая лучшего
Не было поэта, чтоб, всегда был смел.

Состязался он с Асетом в Коктуме,
И в айтысе непослушным был узде.
Стала тут дешевле ярочки одной
Голова красавца-молодца в беде.

И, родился с песней он в своей душе,
Абилхаята почести впитал в себе.
И, сдувая пыль со старта у дорог,
Не терял он бег свой в яростной байге.

Восхваляясь, в грудь колотят себя те,
Чьи кони захромали на холме.
Те же бесы застрелили и его,
Кто стрелял и в Шакарима в злой беде.

Судьбы узел, что запутан и сплетен,
Разрубить враз очень сложно, не легко -
Легко завтра попадешь ты в кутерьму,
Хоть сегодня жнешь ты славу на коне.
 
Из джигитов Карибай тот лучшим был
Хоть и создал Бог его - с бедой сроднил.
Кровопийцы, что казнили без суда,
Без савана в яму бросить, лишь, смогли?! ».

Прослезившись, седой старец замолчал,
Чуть сточилось настроение-кинжал.
Вздохи грусти зависали в тишине -
Всех, кто слушал, покорила та печаль..

Но народ сей дальше слушать все желал,
Отдышавшись, старец снова продолжал.
Будто падал он, как горная река,
Держась прямо, птицей вольною орлан:

 « - В тяжкий миг считал за тысяч одного,
Что не видел в этой жизни наш народ?
Кого только не осталось в тех горах,
Где в бою казах громил джунгарский род?

Глас героев, что погибли в тех боях,
Сохранились на века в журчании вод.
Пел бы песни беспрестанно Карибай,
Если смерть не повела бы на исход.
Из уста его я многое узнал,
Нет сомнения в правдивости этих слов.

Склоны гор ловили свежесть на лету,
Горы гордые стояли на ветру.
Поменялось столько лет и столько вех,
Не давая тут разжечь костер врагу.
Пришло время воспевать повторно всех,
Кто бесстрашно защищал свою страну.

Сколь набегов изнуряли наш народ,
Сколь пришлось пройти нам адовых мостов.
Если хочешь знать историю свою,
То названия все расскажут лучше слов.

Вел беседу я с историей-миражом,
И совет Отчизны тоже мне не нов.
На груди у Баркытбеля* пролегли
Грозовых лет шрамы яростных боев.

Говорить могли бы скалы, реки, лес,
Обо всем бы рассказали они здесь.
Даль времен, хотя, и держит их в плену,
Душе близок духи предков из небес.

Потрепала всех казахов зла судьба,
Жизнь батыров на конях, в боях прошла.
Называют: «Бокенбайская равнина»*,
Эту глушь, где Малый жуз держал войска.

 «Жагалбайлы» - та гора истории взлет,
То название с лучшим именем грядет.
О плохих никто и речи не ведет,
Добрых молодцев тропа не зарастет. .
_______________________________
Б;кенбайская равнина* – место
дислокации войск Бокенбай батыра
 рода Табынды Малого жуза.
Гора Жагалбайды* - место дислокации
войск Жагалбайлы на Тарбагатае.

И сроднила клятва верных молодцов,
Хоть страдали они в пламени боев.
И когда подошвы рвали черепа,
Месть косила ряды кровных тех врагов ».

... Если старца  кое-где я не пойму,
Не судите, родичи, я вас прошу!
То наследие, что осталось, как наказ,
Передам я поколениям, как мечту!

Меня долго этот эпос волновал,
Глубиной повествования поражал.
И истории хрустальный тот родник,
Утоляя мою жажду, восхищал.

Пухом будет для него пускай земля,
Нить истории песня та связать смогла.
Эстафету поколению передам,
Эхом песня в памяти осталась та.

I I

И когда судьба казнит народ бедой,
То страдают кости предков под землей.
Потому то боль рождают те слова,
Что оставил на камнях тот предок мой.
Пусть у тех глупцов отнимется рука,
Кто с рождения чужд к истории родной!

Если кто огнем, мечом к нам приходил,
Прах его народ швырял во гневе сил.
И садились все сарбазы на коней,
Абылая белый флаг по небу плыл.

Молодцы любили Родины рассвет,
Их подмышки рвали копья сколько лет.
Рыл могилу для казаха злой джунгар,
Но судьба сломала, лишь, его хребет.

Молодцы не расслабляли пояса,
Их победы видела река Дарья.
Сопку каждую, где резали джунгар,
Помнит Степь, в себе названии храня.

И доходят сквозь года к нам песни их,
Мертвые завещали то живым.
Тут Алаша гордый клич благословил,
Жуза Старшего хранитель -Толе би.

Хан Абылай поднимал тут белый флаг,
Тучи смерти ожидает скорбный враг.
И у век качая чуткий птичьи сон,
Шел на марше многочисленный отряд.

Джунгар-Казах – войлочных юрт дети те,
Обе пили яд страдании в злой беде.
У Хантауа силы грозные трех жуз,
Флаг ойратов* волочили по земле.

Ойраты* – одно из племени джунгаров

Все джунгары зарыдали в эти дни,
«Аныракаем*» место это нарекли.
И с тех пор прошло немало в жизни вех,
За закатом улыбался лунный лик.

Аныракай* - долина плача

Стерегущего богатство чужих стран.
У шакала разве сбудется мечта?
Как морской отлив поспешно отступал,
С Жетысуа, Алатауа вражий стан.

Трупы мертвых нету мочи уволочь,
Лишь, скулить, страдая в горе, каждый мог.
По тропе вторжения снова шли назад:
Выходили из Джунгарских ворот...

 III 

Недоступным Акшауле горою был,
Свое Знамя Дарабоз там водрузил.
В жеребячий пух одет тут Баркытбел,
Где сурок ноздрею бриз степной ловил.

Раз прикажут – по росе сомнут врага,
Кокжал Барак, би Боранбай, Шынкожа.
Ангелы, как Жанибек и Баймурат,
Актанберды, Даулетбай – орлы-друзья.

Скалы тянутся локтями к вышине,
Небо гордо подпирает Акшауле.
И тулпары, что достигли Баркытбел,
Набирают за два дня жир на спине.

Стали тучные войска тут на привал -
Золотой порог в предгорьях Алтай,
И ущелья, и овраги все в цвету,
Ягоды смородины, малины рай.
Запах мяты – он волшебный, как бальзам,
Не понюхав, успокоиться нельзя!
Не целебна, если тут земля, вода,
Разве может быть природы та краса?
На земле, что подарил казаху Бог,
Веселился, ведь, джунгар еще вчера?!

В ягоды окрашены цвета копыт,
Тут воспрянули сарбазы от души.
Лучше тысячи страдании поменять,
На один день мира, смеха, доброты.
 
И тулпары, сквозь бусины в серебре,
Утоляли жажду в белом роднике.
Тут, увидев человеческую тень,
Сурки споро бьют «Тревогу!» в пикнике.

Баркытбел – так предок место то назвал,
Тарбагатай – корень слова – «таргыба».
«Где зверек тот, таргыба*?» -  рыдал джунгар, -
Отступая, голодал, искал сурка.

Таргыба* - полосатый зверек

С высоты глядит на все архар-самец,
Он не чует, что же завтра будет здесь.
В вечном сне лежит здесь черная скала,
Он свидетель древних судеб без чудес.

С ветром споря, сокол крылья раскрывал,
Распирает грудь его фонтаны зла.
Словно кличет: «Я – хозяин этих гор!
Человечество, вы спорите все зря»,
 
У джунгара воевать уж нету сил,
Но сражаться до конца здесь он решил.
Потеряет Баркытбел – то весь Алтай,
Сделать адом для него мы поспешим.

Койманырак, Козыманырак, Нор Зайсан,
Где Бухар джунгаров тысяч насчитал.
Обозлился и разгневался казах,
Вырвать глотку у врага он слово дал.

Почернели торгауыты* от тоски,
Будто звери, рыщущие по степи.
И, решившись не сдаваться тут живьем,
Все в долине собрались тут у Шорги.
____________________________________   
Торгауыт* – одно из племен джунгар.

 IV 

Проливая кровь, Отчизну берегли,
Все жестокие страдания прошли.
Водрузив флаг у редутов Кабанбая,
Богенбая войска тучные пришли.

Дух святой тут Абылая поддержал,
А на небе Бог его благословлял.
Не остались в стороне Казбек, Бухар,
В час, когда, настало время бить джунгар!

Не теряли честь свою перед врагом,
Шли трех жузов все батыры напролом.
Здесь давно Бердикожа и Наурызбай -
Расстояние тут сыграло свою роль.

Грудь широк, большой размах у скакуна,
Из-под копыт швыряет пыли облака.
Жагалбайлы и Табына шел отряд,
Под началом Бокенбая издалека.

И батыры друг за другом все грядут,
Ржут тулпары и копыта землю рвут.
Всю долину Баркытбеля до краев
Уж, заполнили, но силы все идут.

Перед битвой проходил большой совет,
Абылай суровым был и краток весь:
 « - Торгауыт сражаться будет до конца,
Беспощадно мы косить должны их здесь!

Не хватает им ума уйти назад,
Позвонки придется тут им посчитать.
За Алтай их надо сбросить навсегда,
Сбить охоту им идти на нас опять!» -

Все сказав, он на батыров посмотрел,
У Шорги джунгаров планы знать хотел.
Первым начал говорить Актанберды,
Словно сокол, что добычу вдруг узрел:

 « - О, мой Хан, все видит Бог, он всем судья,
Лишь, джунгар виновен сам в своих грехах.
Хоть пришли сюда собрав все семь колен,
Час настал их бить в ущельях и в горах.

С беспокойством рвутся тут сарбазы в бой,
В пух и в прах тут превратится враг любой.
Говорят: «Есть на строптивого узда»,
В самом деле враг дошел до жизни той.

Мы стоим и отовсюду ждем вестей,
Изучаем мы рельеф, состав людей.
Сорок лет грозил бедою, нам джунгар,
Отомстить настало время поскорей!».

Голос свой подал тут грозный Богенбай:
« - В чем задержка, хоть тревогу уж сыграй?!
Разведданные нам четко говорят,
Торгауыт не хочет ноги убирать.

Мы с джунгарами сходились уж не раз,
Упустить мы не должны их в этот раз?
Все шумят, скулят и лаются в степи,
Из России смогли ружья достать.

Понимают, что возмездия не избежать,
Тут позиции не смогут удержать.
Мы по центру нанесем лихой удар,
Спозаранку нападем пока все спят ».

Как верблюд-самец озленный в январе,
Богенбай был верен жесткой прямоте.
Он пленить собрался здесь джунгаров всех,
Превратив в рабов, достойных их судьбе.

Молча слушал Кабанбай весь разговор,
Нюхом чуял он опасность тут у гор.
Было ясным: тут сплоченный торгауыт
Будет насмерть биться, чем терпеть позор.

Тут суровый Абылай задал вопрос:
 « - На все это что ты скажешь, Дарабоз?
Старый сват твой, что обряды принимал,
Видно, тянет все еще скандала воз».

 « - Как олень, что терпит рога ломоту,-
Сказал батыр – не жду от свата доброту.
С гиком-свистом собираются тут все,
Как котел кипит в озлобленном бреду.

Если с тыла мы удар не нанесем,
Фронт врага готовит нам тут злой урон.
Если сунемся туда, где ждут они,
Мы в капкан кровавый все тут попадем.

Хитрость с тактикой свяжите вы, друзья,
Жертвой удали слепой быть нам нельзя.
И зайдя им в тыл, отрезав мощный фронт,
Нужно бить их, по отдельности дробя ».

На широком том Совете, на большом,
Разделились мнения спорящих сторон.
Взял тогда Бухар жырау свою домбру,
Ум и Совесть, идеолог мудрый он:

 « - Оседает и гора,
Спор кончается всегда.
Если  клич твой удалой,
И удар нацелен твой,
Опрокинешь ты врага.
И с торчащею стеной,
Опрокинув купол свой,
Джунгар не встанет никогда.

Ей, Богенбай, Кабанбай!
Возглавляли вы всегда,
Оба кровные друзья,
Если бросите вы клич,
Никто не будет без седла.
Ведь, лилась же кровь рекой,
Глаз туманила слеза.
Вы доверьтесь молодежи -
Что за вами вслед пошла!
И джунгар весь сгинет с глаз,
И казах пожнет добра,
Если в здравии Страна!

Ей, Богенбей, Богенбай!
Ты терпение не теряй.
Есть же истина в словах,
Дарабоз что нам сказал.
И Алтай, и Баркытбел,
Ведь, родная его земля,
То зрачок в его глазах!
Он, когда сюда пришел,
И врага увидеть смог,
Дарабозу дадут силы:
Звери дикие в горах,
Крылья птиц на небесах.
Ветра дующие сильно,
В речках светлая вода,
Каждый кустик и скала,
Камышей и трав цвета.

Ей. Абылай, Абылай!
Прямо тут тебе скажу,
Что в сердце бережно храню -
Кабанбаю право дай,
Чтоб командовал в бою!».

Все решил тут благородный мудрый сказ,
Хан Абылай всенародный принял глас.
Распростерли все ладони: «Поддержи,
О, Создатель, Всемогущий Боже, нас!».

 V

Златоликий шел с Востока тот рассвет,
Всё макая в лучи света крылья век.
Еле видно озеро Зайсан вдали,
В серебро вид его чаши был одет.

Заворожен караваном облаков,
Там мираж Алтая чертит горизонт.
Если с неба сокол падает стрелой,
Индейки с шумом с пик срываются на взлет.

Свежестью и ароматом дышит степь,
В неге тихой пребывает мир во сне.
Будто неба колокольчик мизерный,
Жаворонок все щебечет в вышине.

Идут лавиною казахские войска,
Словно реки, выходящие за брега.
И в горячке бега тысячи тулпар,
В своем буйстве рвут стальные удила.

По оврагам скачут речки – взрыв напор,
Словно косы с украшениями гор.
И с ночной мечтой последняя звезда,
Все, мигая, продолжает разговор.
И отсохли скулы горного сыча,
Что почуял неба страшный приговор.

Будто очистить хочет небо от тумана,
Ветер гонит облаков тех караван.
И с утра казахи двинули войска
Превратился в сущий ад тут вражий стан.

Заметался враг, таращили глаза,
Падали с ног, будто скошенная трава.
Как пушинки разлетались юрты тут,
Жены, дети разбегались кто куда.

Лай собак, и шум, и гам, и рев скота,
Будто бы тут затряслась сама земля.
Впопыхах, сев на коней, ввязались в бой,
Те джунгары, у кого жива душа.

Разгорелся тут побоища пожар,
Сто смертей на тысяч жизней поменял.
Кто погибнет, кто останется в живых:
Только Бог судья, лишь, он сортировал.

Месть народная, как мощный ураган,
Будто степь трясет от пыли, от врага.
Все копыта утопали тут в крови,
Воду красную, как кровь, несла река.

Склоны все покрыли трупы мертвецов,
Земли черной уплотняя сей покров.
Дети, женщины, все слуги, старики,
Все в оврагах укрывались от врагов.

И в сражении Кабанбаю равных нет,
Он не выдаст тайну будущих побед.
 «Обойдешь фронт и ударишь в тыл врага!» -
Тысячнику Даулетбаю дал совет.

И с позиции, удобной для себя,
Всех погнали, рубка жесткая была.
Задушили торгауытов злой напор,
Не жалели жизни, чтоб разбить врага.

Будто зная, что их сгинут имена,
У джунгар огнем горела смерть в глазах.
И в агонии, собирая силы все,
Тут  отважно они бились до конца.

На груди Алтая и Саур-Сайкан,
Торгуыты не кривлялись просто там.
Речку ту назвали после «Канды су*»,
У которой битва жуткая прошла.

Канды су* - кровавая вода

Зло скулит слезою горькою своей,
Наказала так судьба плохих людей.
И названия остались с тех времен -
 «Май;апша;ай», «К;ршім», «Зайсан», «Жеменей».

В дрожь бросала их при имени «Казах!»,
Загрустил враг - жуткий страх застыл в глазах.
Но батыр Куршим джунгарский, здоровяк,
Отличиться все ж решил он в тех боях.

И желая здесь друг друга победить,
Обе стороны поближе подошли:
 « - Богенбай и Кабанбай, да где же вы, -
Поединок, выходи!» – кричал Куршим.

И во гневе, зло блеснув, как акинак,
Выскочил из строя тут Кокжал Барак:
- Не дорос до Богенбая, Кабанбая,
Пес-джунгар, тебя сомну я просто так!

Раскололась, как посуда, тишина,
«Абылай!» - так клич бросали все войска.
На Куршума кинулся Кокжал Барак,
Про себя шептал молитву: «О, Алла!».

Извергали копья, сабли трескотню,
Будто с неба молния сверкала тут.
И сверлила землю, как веретено,
Двух тулпаров дробь танцующих копыт.

И медвежий рев катился по степи,
Отлетали под ударами щиты.
У виска стучала кровь, огонь в глазах,
Задыхалась грудь, зажатая в тиски.

Вдруг Барак батыр с кличем «Кабанбай!»,
Встрепенулся и копью тут волю дал.
Удар пришелся в подбородок и копье,
Разрывая, глубоко вошло в гортань.

Брызнула, потом толчками кровь пошла,
И скатился с хрипом тут Куршим с коня.
Притащили, как собаку мертвую,
Вслед кровавая полоска пролегла.

Началась тут та великая резня,
Шла жестокая и долгая борьба.
И стоял над полем брани жуткий крик,
Лишь, погибшим не слышны те голоса.

И гримаса ужаса была страшна,
Подкосила обе стороны резня.
На войне ведь нет и жалости совсем,
Лишь, Создатель, пожелает всем добра.

Как могу все объективно осветить,
Если истину не буду говорить.
В миг сложнейший перевес был у врага,
Добрым молодцам пришлось тут отходить.

Торгауыты бросились в погоню ту,
Лишь бесцельно посылая вверх стрелу.
Но казахи развернули вдруг коней.
Увидев знамя, трепетавшее на ветру.

Удар казахов выдержать уж не смогли,
Видимо, джунгары выбились из сил.
И бежали врассыпную кто куда,
Когда воины к Маныраку подошли.

Враг бежал, передохнули чуть войска,
На лезвиях сабель высыхала кровь врага.
И валялись трупы павших по степи -
Завершились в тленном мире их дела.

Знаменосец одинокий на холме,
В удивление вверг всех видом на коне.
На ветру трепещет знамя, как в бою,
Но вблизи не видно войнов на горе.

Не почуяв ни коварности, ни зла,
Прискакав все, потянули удила:
Был недвижим воин со знаменем в руках,
Хоть погиб он, но не выпал из седла.

Пара стрел пробили горло седока,
Кровь залила грудь сарбаза до седла.
Без движения конь ноздрями шевелит,
Воин успел скрепить поводья у бедра.

На земле под саблей алая трава
Но огнем горят открытые глаза.
Мертвый всадник держит Знамя над горой,
Будто шепчет: «Одолеть нас тут нельзя!»

И рыдали тут все воины на холме,
Казымбета как увидели в седле.
Видать, в него джунгарский целился стрелок,
Флаг казахов так решил склонить к земле.

Кабанбая горе тоже привело,
Казымбет тут слился замертво с седлом.
Он, как мог, за древко знамени держал,
В мертвой хватке пальцы судорогой свело.
 
Оторвали древко Знамени с трудом,
Хоронили воина – было море слез.
И вручая молодому воину Флаг,
Тут к народу обратился Дарабоз:

 « - Если мать родила сына - Солнце в дом,
За народ - огонь и воду мы пройдем.
В памяти народа будет Казымбет,
Когда Знамя перед строем развернем!

Ураган истории,  Флаг срывая с рук,
Унижал безвольных, чтоб теряли дух.
Удержавшему свой Флаг в священный миг,
Мой, казах, герою-сыну Славу шлю!».

 VI 

Иртыш черный, Котаншы, Сайыр-Сайкан,
Междуречье – Баркытбел, Шорга, Зайсан.
Полностью очистились от торгауыта,
Где рыдает сиротливо их курган.

Где вчера разбой чинили, жгли народ,
Для джунгаров тот закончился поход.
И, рыдая за Алтай они ушли -
На горбу седло - был пеший переход.

Рассыпались кереге*  и шанырак*, 
Рыдал джунгар, не смея шаг ступить назад.
Потеряв детей и жен тут, блеял он,
Как искавшая козленочка коза.

кереге*,  шанырак* - элементы юрты
 
Кто спасется от превратности судьбы?
Человек виновен сам в деяниях злых.
Лай собак там, шум ягнят и верблюжат,
В колыбели плач ребенка-сироты.
И желают одр смерти обойти,
Обессиленные жизнью старики.
 
Звери-птицы мертвецов устали есть,
Черных ворон-падальщиков тут не счесть.
Верх  добычи - все богатства, живность вся,
Столь красавиц-девушек попали в сеть.

Дни хорошие и горькие пройдя,
Нашли гибель здесь джунгарские войска.
И прогнали их батыры за кордон,
За Алтаем потянули удила...

 VII 

Бил о скалы настроения прилив,
Кабанбай наш свое Знамя водрузил.
И собрав войска трех жузов на поклон,
Справил тризну по героям той войны.

Все долины тут заполнили войска,
Соком мазали подошвы там луга.
Нет числа и жертвоприношениям,
Что покрылась жиром в речке вся вода.

Предков мужество народ всегда хранит,
Но эпохи стерли древние следы.
То ущелье «Майлышат*» назвал народ,
Что размером как площадка для байги.

Майлышат* - масляное ущелье

Казаха хвалят, если потчевать сумел,
Би Боранбай в руководстве преуспел.
Широкогрудые батыры ходят тут,
Будто тесно им на склонах Баркытбел.

Актанберды пел и муза потекла,
На коврах борцов удача всех ждала.
И на скачках пыль сметая со степи,
Отмечала Скакунов прыть тут байга.

И зачем джигитам конь, седло и кнут,
Если в жизни свою славу не пожнут?
Глаза красавиц как смородины горят,
Устремляя взгляд на жесткую байгу.

И гремела Абылая слава там,
А народ всё свою почесть выражал.
Так победу казах праздновал тогда.
Пир горой стоял и славу раздавал.

И добычу там делил сам Хан Абылай,
Все три жуза наблюдали этот рай.
Взбудоражив настроение толпы,
С яркой речью выступил тут Кабанбай:

« - О народ мой, без земли кочевки нет,
Не забыть нам прадедов традиции след.
Не бывает двух поощрении за той,
Для Найманов в этот раз добычи нет.

Нам помог Аллах, разбили мы врага,
Ели наши матери не зря калжа*.
На родной земле стоим, где предки спят,
Нет превыше нам добычи, чем земля!

калжа* -  горячая пища, приготовленная
          из свежего мяса для роженицы.

И когда позиции сдали мы врагам,
Не рыдали, разве мы, на то глядя?!
И за то, что мы на родине своей,
Благодарны мы Создателю всегда.

Пусть добычу первыми возьмут друзья:
Старший, Малый жузы бились тут не зря.
Средний жуз: земля, отбитая от врага,
Лучший приз твой, обижаться нам нельзя.
 
Воин погибший конь теряет свой, седло,
Кто бы ни был от живых поддержки ждет.
Поделите все до нитки поровну,
Не забудьте при дележке вдов, сирот.

На кого народ надежду обратит,
Если в круге мы сплоченность не храним?
Если, вдруг, сарбазы сядут на коней,
Будь, казах, един под Знаменем своим!

Нелегко давалась горькая война,
Тысяч славы! Знамя с нами навсегда.
И стоит под Флагом насмерть наш народ,
Не забудет Казымбета никогда!

Наш батыр спасал всегда свою мечту,
Хоть рисует смерть трагедию на лбу!
Не упало Знамя с рук богатыря,
Будто намертво приклеено к седлу.

И сплоченность будет, пусть, опорой вам,
Наше Знамя непокорно всем врагам!
Никогда, пусть, не покинет больше нас,
Птица счастья, что спустилась с неба к нам!»

... Знамя гордо развевалось на ветру,
И народ, воспрянув, шлет поклон ему.
Благословляя мимо Знамени прошли,
Доверяя сыновьям его судьбу.

 VIII
 
На тулпарах Знамя гордое подняв,
Предки подвиги вершили тут не раз.
Но лицом к лицу мы встретились с бедой,
Когда счастье отвернулось вдруг от нас.

Степь широкая скорбела в пустоте,
Наш народ согнулся в горестной беде.
И поникло Знамя гордой вольницы,
Вместе с буйной головою Хан Кене.

Мы за Знамя, проливая кровь, дрались,
Мы невиданные ужасы прошли.
Шею резал узурпатора хомут,
Мы безвольно за историей плелись.

Грудь под пули подставлял Алаш всегда,
Где, то Знамя, что мы видели вчера?
Нашу долю сам властитель нам не даст,
Не наступит, если, вольности заря?

И готовый выйти смело на кокпар*,
Под седлом у каждого есть свой тулпар.
В Желтоксане павших образ воскресив,
Сон тяжелый меня душит как угар.

кокпар* - спортивная игра всадников

Мы не знали кровопийца, чтоб страдал,
Лишь, казах мой от страдании умирал.
Если чистыми руками не держать,
Святость Знамени пошлет нам свой удар!

Не сойдет походный строй с пути в овраг,
Когда верный знаменосец в тех рядах.
И, вручив казаху Флаг великих дел,
Наш народ благословляет сам Аллах!

Оно светит над тобой, как Чести сказ,
Ничего нет выше Знамени для нас!
Кто сегодня, если грянет час беды,
Казымбета подвиг повторит сейчас?!

Разве сможем жить, традиции позабыв,
Знамени Великому ты поклонись!
Его светоч, правду в прошлом не найдя,
Греет сердце, лед эпохи растопив...
 Аминь!
 
Несипбек Айтулы

Перевод Масгута Нурмагамбетова

Астана
29.10.2021.