Памяти иеромонаха Василия Рослякова

Заступник души моея буди, Боже, яко посреде хожду сетей многих...
                Православный Молитвослов

Родился он в обычном декабре,
когда сосульки прятались в норе
большого валенка за рабицей детсада.
Тянулся ввысь советский человек,
а снегири ссыпали с веток снег,
ему устраивая первую засаду.

Потом пришли красивые слова –
их юность загребала в рукава,
склоняясь над пустым листом в глухой осаде.
А осень билась листьями в окно.
И было чудно, и полным-полно
небес чернильных во второй – ночной засаде.

А в 90-х, обращённых в хлам,
ушёл туда, где небо тут и там
беззвучно плоским оглашалось Херувимом.
Среди крестов отеческих могил,
вещал приезжим он, как Гавриил,
о местном счастье – непонятном и немнимом.

Молитвою он трогал небеса –
святые выпадали, как роса,
из них к нему на сломе вех, напополаме…
Качался сосен затонувший флот.
Рубили люди в чёрном эшафот,
увенчивая труд слепой колоколами.

И из толпы в весенней голытьбе
Пасхальный звон призвал его к себе
в свет бирюзовый с позолоченных задворок,
где облаков курился самосад
в одной из многочисленных засад
под мелким номером из трёх стальных шестёрок...

Где у лампад вращается оса,
он слушает чужие голоса
весной пасхальнобесконечной, с прочим – квиты.
Записок снег ложится в эту весь,
но тает от любви, горящей здесь – 
и слезы капают на мраморные плиты.