Ещё один день

          От автора

   После отбоя по нашему студенческому лагерю будущих офицеров запаса разносился клич: - Ещё один день прошёл! И в ответ многоголосо: - Ну и ... с ним!
   Тогда, молодые и полные сил, мы не считались с прошедшими днями. Сейчас у нас на вес золота дни настоящие и неизвестно, сколько их осталось впереди. И все меньше становится нас.
   Надо бы отдать должное уходящему времени. На этот раз - лирическими строками.

     Октябрь. Осенняя песня

Благодарно былое кружа,
Затаиться в мечтаниях летних
И с надеждой опять провожать
Этой жизни октябрь не последний.

Он незваный и свой всякий раз,
На высоком клавире воспетый,
Выдавая родство без прикрас,
Записные являет приметы.

Зацветёт напоследок листва,
А на памяти буйная зелень,
И виднеется лето едва,
Сквозь пролески дыша еле-еле.

Эта свежая поросль к зиме,
Эта бабьего лета причуда,
Будто дарит природа вовне
Тайну вечной весны почему-то.

Запоздалого солнца лучи,
Как слепые, бегут по тропинке
Безуспешно стремясь разлучить
Затвердевшие в лужицах льдинки.

Затихает лесной разговор,
Под ногами со светом играет
Лист опавший - восточный ковёр,
Осень свой урожай собирает.

А потом белый свет заслонит,
Словно сеть дождевая надета
На холодного неба гранит,
А под ним поминание лета.

Увядания грусть пощадя,
Не торопится время на смену,
Дни сбиваются с ног от дождя,
Просят осень покинуть арену.

И, как дивный заморский опал,
Засияет под занавес небо,
Призрак счастья ещё не пропал,
Пусть предчувствие лета нелепо.

Вдохновенье займётся не вдруг,
И вернуть себя, кажется, можно
На повторный размеренный круг
С приближеньем зимы осторожной.

Замедляется памяти бег,
Щекоча неостывшие нервы,
Самый ранний октябрь, первый снег,
Поцелуй на снегу самый первый...

    Невечернее

Тускнеют краски постепенно,
Стирая молодость с холста,
Цветной сюжет души бессменной
Заполоняет пустота.

Ещё звучат живые звуки,
Наводит грусть вечерний звон,
Закат в предвестии разлуки
Воспламеняет небосклон.

Так угасает в "Невечерней"
Былая нега, хор цыган,
Собрав тоску со всех губерний,
Последний покидает стан.

Во все века одно и то же -
Восторг, затишье, пустота...
Затем восход, и день, похоже,
Начнётся с прежнего листа.

      *****

Струится синь из окон дома,
Как будто вновь и так знакомо,
Даль необъятная морская
Всегда чудна, всегда, играя,

Естественна, необъяснима,
Торжественна, реально-мнима,
Горда небесной красотою
И увлекает за собою.

То вдруг приблизится в расцвете
Шального дня, и стихнет ветер,
То ввысь уйдёт, как птичья стая,
И тьма расстелится густая.

При шторме - мега-измеренье,
Вулканы брызг, воды кипенье,
Неведомые уху звуки -
То океан взревел от скуки.

Могучим рокотом разбужен,
Но ты один, и кто-то нужен,
Кто нежным шёпотом уладит
Метания взыгравшей глади.

Подчас бывает в штиль чудесный
Волна откуда-то из бездны
Накатит на берег смиренный,
Как вестник скорой перемены.

Так одиночество смешное
Всегда грешно, всегда иное,
На этом фоне мощной жизни
Невольно кажется излишним.

А жизнь подхватит вдруг случайной
Волною в путь за вечной тайной
В искрящиеся сине-дали,
Туда, где нас и ни видали.

       *****

Ты не один, но безраздельно гложет
Крик одинокой чайки над волной,
И каждый день сулит одно и тоже -
Земной предел под Млечной сединой.

Так повелось, уносит рок уставших,
Всё испытавших и остывших, в ночь
Поодиночке. Поздно осознавших -
Ещё б чуть-чуть! И некому помочь.

И ты один в преддверии заката,
На перепутье пройденных дорог -
Прогонишь ночь, как гнал года когда-то,
Или уснешь в объятиях тревог.

Но жизнь идет! Приветливо забрезжит
Мир предрассветный и согреет вновь,
Как та душа, которая утешит,
Вернёт надежду, веру и любовь.
   
    Сфинксы

Опять рассвет, но птиц не слышно,
Наверно, грустно - не поют,
И где-то на Востоке Ближнем
Нам голос сфинксы подают.

Их зов не чудится, не снится,
Он ранит слух: - Всему свой срок,
Довольно к вечному стремиться,
Уйми задор упрямых ног.

Когда ушедшее безмолвно
Взирает с выжженных пустынь,
Внушая холодно и полно:
- К чему старания, остынь.

Всё прах. И блики наших знаний
Расплещет быстрая река,
Лишь камень умерших желаний
Встречает новые века.

Но вновь зовут родные дали,
Живыми красками пленя!
А тени прошлого? Остались.
В картине будущего дня.

     *****

Приходит день. Ещё попытка
Гостей по рангу рассадить.
Гость первый - старая ошибка,
Которую нам надо чтить.

Второй - лукавый утешитель,
И друг, и враг чужой вины:
- А вы, любезный, не хотите ль
Присесть подальше, у стены?

Гость третий - менеджер привычек:
- Сначала так, затем вон то,
Четвёртый - ангел без кавычек
Пошлёт привычки в шапито.

Гость самый близкий - чувство долга:
- Без вас минуты не пробыть!
С ним пофигизм: - Ведь всё без толку,
Платить долги или копить.

И - страх с сомнением на пару,
За страхом норов, будь здоров,
Эх, поддадут сегодня пару
Иль наломают кучу дров.

Так день за днём железным кругом
Они преследуют года,
Заходят кучно, друг за другом,
Но исчезают иногда.

Стирая с глаз ночную сажу,
Рассадим всех по старшинству
И по-хорошему уважим
Согласно кровному родству.
    
     *****

День грядущий - день вчерашний,
Тороплив и страшен век,
Лезут к небу клетки-башни
В паутине людных рек.

На виду завесы грязи,
Неприличий всех времён,
В темноте однообразий
Нет просвета для Имён.

Гигабитовым потоком
Вымывается Завет,
Задом, боком, не под Богом
Оседает белый свет.

У небес другие планы:
Ни надежды, ни сумы,
Исчезающие страны,
Исчезающие мы.

Пусть кому-то станет хуже,
Если часть прибрежных стран
Заберёт у сникшей суши
Всемогущий океан.

В радость пусть чужое горе,
Веселит за сайтом сайт,
Клик - клубничка, клик – подспорье:
Mrs. Boobs and Mr. Right.

Мы пройдём, не замечая
Приближения разлук,
Выключая и включая
Неразлучный ноутбук.

Шелестят вдогонку слёзно
Родники который год -
Может быть, ещё не поздно,
Может, есть иной исход.

     Противостояние

                Февраль. Достать чернил и плакать!
                Б. Пастернак

Я видел смерть, но здравицы звучали,
Слепил глаза дежурный фейерверк,
Закат бледнел - третируя скрижали,
На трон всходил какой-то мелкий клерк.

Я видел жизнь. На звёздном постаменте
Стоял Поэт - поверенный Земли,
Три слова были выжжены на ленте,
И вечностью дышали феврали.

  Пересортица (После перестройки)

         Мне стыдно за это
           С. Говорухин о своей трилогии
           "Россия, которую мы потеряли"

Не заслугами убелённые,
Наши помыслы обделённые,
А мифическими туманами
Да космическими обманами.

Просвещал Господь - мы не верили,
Завещал хранить - всё похерили,
А без благости мироздания
Ни любви к другим, ни признания.

Мы внимали нашим правителям
Сатанинских козней блюстителям,
А прозрели - годы уж прожиты,
И грызёт жестокий под кожей стыд.

Так и мечемся, беспокойные,
Лучшей доли, увы, не достойные.
А вода святая не портится,
Хоть у нас в душе - пересортица.

     На зыбкой чужбине

Ты рос в стопроцентно надёжной стране,
Не зная сомнения в завтрашнем дне,

Наивно, но верил - Союз нерушим,
Приветствуя тоталитарный режим.

Служил, как законопослушный вассал,
И многое отдал, но много и взял,

Уверенность в лучшем имея взамен. 
Потом наступила пора перемен.

Той Родины нет. Она умерла,
Развеялась вера в благие дела.

И, лишние мы, поминая оплот,
Невольно пустились в свободный полёт,

Но с легкой душою осесть не смогли
В укромных углах зарубежной земли.

Прочна издали демократии стать,
Ho вот изнутри-то брони не видать,

Случись, неурядицы бьют там и тут,
На помощь другие навряд ли придут.

И нынешний день непонятен с утра,
И завтра не будет ясней, чем вчера.

На зыбкой чужбине, как видно, вдвойне
Страшна неуверенность в завтрашнем дне.

   Памяти Геннадия Турецкого

Canberra. Русские. Неторопливо
Время вдали от неправедных свор.
Теннис без счёта, некрепкое пиво
И задушевный мужской разговор.

Если сравнить, жизнь - несложная штука,
Вроде заплыва на длинной воде,
Внешне покажется - гольная скука,
Нет. Отношение к нашей судьбе.

Выбор простой, словно зов ниоткуда,
Всех разделяет условно вода,
Или плывёшь в ожидании чуда,
Или промедлил и светит беда.

Жизни, конечно, дистанция круче,
Больше препятствий, болезни, долги,
Да и сознание бренности мучит,
Но оправданием сердцу не лги.

Те же ошибки и те же пороки,
Легче признаться, исправить трудней,
И не имеют значения сроки,
Взглянешь назад - будто несколько дней.

В жизни, как в спорте, решает критерий,
Быстро снимая сомнения гнёт,
В точь отсчитает и точно замерит,
Руки бесспорно-победно взметнёт.

Нам бы и вещи ценить дорогие,
Вьют свои сети вокруг пауки,
Люди есть правильные, есть другие -
Их избегай, не протянут руки.

Мало отмерил хронометр бессменный.
Август. Lugano. Финальный отсчёт
И неуместное эхо сирены,
Нет уже выбора чёт иль не чёт.

Отзвук беды не для чуткого слуха,
Странен на линии жизни пробел...
Он говорил по-спортивному сухо:
- Надо бы книгу писать.
Не успел.

     Другу в России

         И день меня ударил, настигая,
         Как злой хозяин бедного раба.
                Д. Андреев

День за днём неспокойно
              в обретенной стране,
Где-то голод и войны,
              а она в стороне,

И наместник закона
              произвол не вершит,
И никто не прогонит,
              и никто не спешит.

Южный Крест безмятежно
              осеняет с небес,
Словно пройден рубеж и
              прожить можно без

Ощущения боли
              и крутых перемен
В положительной роли
              Диснейлендовских сцен.

Но тревожная память
              не имеет границ,
Там могильные камни
              с неизменностью лиц,

Здесь уклад поколений
              и улыбок тепло,
Будто славное время
              попрощаться пришло

И напомнить, что было
              на третейских весах -
Как единство разбилось
              о наживу и страх,

Как с руин оторвался
              эмигрантский ковчег,
Как вдали оказался
              русский наш человек.

Поневоле. Оставил
              свой очаг и погост,
Отыграл против правил
              и пошел под откос.

Перестройке обязан,
              эмигрантский изгой,
Отселен, но и связан
              с материнской тайгой.

Не особо успешен -
              да, разбег уж не тот,
Далеко не безгрешен,
              но не это гнетёт:

Что же с родиной будет,
              Не довольно крушить?!
Там сужаются люди,
              обречённые жить,

Разделённые ложью –
              если можешь, хватай!
А на тех, кто не может –
              натиск алчущих стай,

И никто не заметит –
              нет у бесов рогов,
Гонят сукины дети
              из квартир стариков.

Будто снова довлеет
              разрушительный рок
Над народом, всё злее
              претворяя урок.

Терпелив он без меры -
             лишь бы свет не погас,
И широк. Но без веры -
              не восстать в трудный час!

За чертой христианской
              только мрак впереди,
Бьёт волной океанской
              по славянской груди

Непогода крутая
              из покинутых мест.
С небосвода свисает
               перевёрнутый крест.


  Под небесами обетованными

Под небесами обетованными
Слывём гостями мы незваными
Без веры, мира и блаженства,
Далёкими от совершенства.

Казались солью Слова правого,
А обернулось - от лукавого
Другими, вопреки святому,
Чужими избранному дому.

В слепом стремлении к успешности,
Добыче, лести, яркой внешности
Уже нет места созерцанию
И звёзд волшебному мерцанию.

Встречая солнце между странами,
Глядим на свет глазами странными,
Рассвет потерянно встречая,
Игры лучей не замечая.

Зачем пришли, куда направимся?
Ответа нет. Себе не нравимся,
Долги, таблетки, пересуды
И дни, как сроки чей-то ссуды,

И естество, как цепью, сковано.
Мы праздник жизни нам дарованной
В шеренгу будней превращаем
И на глазах сдаём, мельчаем.

А всё, что есть - заслуги, звания,
Лишь признаки существования,
И потому, быть может, рады
Гостить у собственной утраты.

     Чужой

Забрёл из прошлого столетья
На огонёк былого счастья
И жду - сверкну и стану тлеть я,
Забыв про холод и ненастья.

Ты стар, точней, уже не молод,
А время - вечно молодое,
И бродит юношеский солод
В крови таёжного настоя.

Так тянется живое к солнцу -
Цветы и дерева большие,
И я в случайные оконца
Стучусь во времена чужие.

Стучусь, но никому не слышен
Невнятный звук больного сердца,
А огонёк всё выше, выше,
Не дотянуться, не согреться.

И никого уже не тронет
Несвоевременное слово,
Ничто не высветится, кроме
Давно утраченного крова.

И годы кажутся иными,
Когда обманчивы мгновенья,
И ты нелепо мчишься с ними,
Скупой на соприкосновенья.

Но есть уверенность слепая -
Перешагни чужие склоны!
И время, тихо уступая,
Замедлит ход свой непреклонный.

     *****

Мы так торопимся прожить
Свой век, ревниво подгоняя
Далёких планов чертежи
Под эталон чужого рая.

Как в летний тяжкий марафон,
Сгораем после середины,
А медных труб лукавый звон
Уже мерещился с вершины.

И вот зима. Печальный крест
Сплетенья рук и призмы тела,
И нет ни труб, ни званых мест -
Всё отошло, всё пролетело.

Мы так торопимся уйти,
Свой рай познать не успевая,
Где не прочерченных в груди
Эскизов без конца и края.

     *****

По небу проплывали облака,
И я хотел узнать издалека,
В которой стороне и в день какой
Придёт мне приглашение на покой,

Какая тучка свет мне заслонит
И окропит безрадостный гранит?
Мне передайте с ветром, облака,
Я это должен знать! Ну а пока,

Взглянув на голубеющую даль,
Я превращу в безоблачный хрусталь
Седой залив, минутную хандру,
Стакан с водой и мысли поутру.

     Сердцу

Не держи за грехи, не держи
Ни обиды, ни зла сгоряча,
Покаяние в горле першит -
Неужели погаснет свеча?

Догорит, и уже не простить,
Не ответить, не смыть, не отдать.
Не пойти по иному пути,
Одному больше не коротать

Беспокойные ночи и дни
На чужой безмятежной земле,
Где порывы и стоны сродни
Ветерку на большом корабле.

Ведь ещё не дожил, не допел,
Не сложил совершенный сонет,
Слишком долго молчал и терпел,
Мне б немного раскрыться вовне!

По волнам эхокардиограмм
Приговор мне диктуют врачи,
Ты не верь равнодушным словам
И ещё постучи, постучи…

     Памяти А. Панина

       Я больше всего воюю сам c собой.
       А так как противники равные, то победа
       невозможна, а бой сильно изматывает.
                A. Панин               

Если пиррова победа -
  неизбежный крах,
У актёра-самоеда
  дело швах,

Изведёт себя, искрутит,
  сдохнет от тоски,
Как бы не были заслуги
  высоки.

Ах вы, выцветшие лавры
  дорогой ценой -
Волки, урки, полу-мавры,
  мыль, родной!

Чем ты так глубок был, крепок -
  полноводьем сил,
В обмывании успехов
  иссушил.

Спиться в хлам, играть с надсадой
   совести в укор,
Свет не мил, весна не в радость,
   люди – сор.

Не уйти от этой роли, 
   ошельмован мир.
А с подмостков свой до боли
   смотрит Лир.

     *****

Уходит день. Вот птицы собрались
И свой крылатый разговор ведут на ветках,
- Как мир хорош и как прекрасна высь!
Да и с тобой случается нередко,

Когда к высокому родству готов,
И крылья в одночасье вырастают,
Но замкнут рот и не хватает слов,
И воздуха на пробу не хватает.

К чему слова, всё бросить на веса,
Земное притяженье отменяя,
Взлететь, как будто птица, в небеса,
Ни страха, ни сомнения не зная.

Взлететь! Довольно догмы ворошить,
Не оторвут они от скуки будней,
Чем выше мы причин и безрассудней,
Тем благодарнее уменье жить.

Запомни ощущение полёта,
И помыслов прекрасных высоту,
Есть в облаках особенное что-то,
Как вязь пером по чистому листу.

      *****

Близится ночь. И ещё один акт
Пьесы одной под названием “сны”.
Снова сюжет развернулся не так,
Лица не те, и слова не ясны.

Что это, новый судьбы поворот,
Или опять на пути западня,
Свод ожиданий слепых наперёд,
Слепок иллюзий минувшего дня?
 
Не совпадают ни эти, ни те,
Сколько бы новых не пробовал призм,
Призрак наносит на холст в пустоте
Кисти достойный пост-сюрреализм.

Кто сочинил этот полный абсурд -
Кадрами Лир и Булгаковский Бег,
То утешает мадам Помпадур,
Из дому гонит чужой человек.

Странные люди бесшумно галдят,
Словно пытаются крах предвестить,
Кто-то подносит целительный яд,
Гонится кто-то, но просит простить.

И, как спасенье, родной силуэт,
Мил и желанен, как в жизни былой, 
Нежно обнимет и выключит свет,
Сердце пронзив заповедной иглой.

Рано иль поздно отгадку найдёт
Тот, кто теряет любовь навсегда,
Важен лишь этот один эпизод,
Всё остальное - сует суета.

Пьеса длинна, но известен финал,
Множество сцен, но всё ближе итог,
И не торопится зрительный зал
Перевернуть в ней последний листок.

     *****

           Жизнь упала, как зарница,       
           Как в стакан воды ресница
                О. Мандельштам

Сколько нас, близких, на свете осталось,
Трудно смириться, но давит усталость,
Горько расстаться, и тянет в безмолвье
Снов безысходных магнит в изголовье.

Смутные лица... Как отстраниться,
Перелистнуть, как пустые страницы,
И с неизвестностью не породниться,
Чтобы забыть. Чтобы забыться.

Не отступают. По нраву им сниться,
Время не властно, открыта граница,
Могут незванно они появиться,
Что бы ни грезилось - снег или Ницца.

Здесь на земле и в стране сновидений
Разный отсчёт пролетевших мгновений.
Из бесконечно глубоких отдушин
Нас навещают ушедшие души.

  Памяти учителя русского языка

Сумрачно и пресно
От избитых фраз,
Русская словесность
Покидает нас.

Угасают свечи,
Скуден душ улов,
Для прощальной речи
Не хватает слов.

Не сдержать атаки
Digital-шеренг,
Всюду криптознаки
И английский сленг.

Да и мы в ответе –
Где теперь наш дом?
Здесь по-русски дети
Говорят с трудом.

Доллары на блюде,
Камни за спиной,
И слова, как люди,
Канут в мир иной.

Там, в небесной круче
Горький эпилог
На родном, могучем,
Предрекает Блок:

- Не вернуть пропажу,
А про ваш приют
Сказок не расскажут,
Песен не споют...

   P.S. Наставник почтенный!
        С небес ниспошлите
        Уроки словесности
        В нашу обитель…
            
     2010–21