Вирулентная история

Пролог.

Старый человек вновь пригубил ликер в помятой алюминиевой фляге.
Так его хоть месяцами потягивай. Благо в том месте, где он нес вахту,
было вполне дозволено вечное легкое пьянство.
Так что смотритель маяка - бывалый морской волк когда - то,
уже совсем осевший теперь и его красный веснушчатый нос составляли
друг другу весьма недурственную компанию.
Он обозревал владения света,
что так и скользил по глади игривого
порывистого уголка вод теряющихся за горизонтом

О, это был танец... И капелек, ниспадающих ласковым ароматным веером с моря,
обволакивающих непокрытые чело, и ладони полуночного сторожа далеких глубин.
И чечетки возгорания огромного факела,
настоящего ока циклона, лоснящегося
в навершии башни замысловатого моста между мирами...
Миром шепчущихся створок волн,
Разинутых в пенистых объятиях бурлящих вращаний.
И сдвинутых мириадами скальных щитов,
утесов, что гордо стояли супротив стихии,
обреченные проиграть в итоге.

И вот блаженный нектар отдал Богу душу.
И надо было отпереть бутылку.
Эх... за ней лезть обратно вниз.
И пристально вглядевшись
зорким взглядом моряка
в добычу моря на волнах,
он с удовольствием заметил,
что кроме мелких щепок,
окаянная сегодня не уловила ничего.
Ну и отлично!
Значит можно.

"Так... Carnier либо Cointreau?"

Допотопная сиротливая лампочка в погребе
светила весьма тускло и немного подмигивала,
так и оставляя руки, что искали на полках
верную этикетку ни с чем.
Явно путая все карты,
путаясь в бутылях,
морской волк навеселе
в своей импровизированной забаве не замечал,
как проходило время.

"А! Вот! Тьфу!", - горячо произнес
азартный игрок и вытащил нужный ему приз,
но увы без жидкости в нем...

Он едко сплюнув отложил разочарование
и тут вспомнил, что уже пропадал здесь довольно долго.
"Может быть слишком?", - подумал он.
И  готов было повернуть обратно,
как вдруг... Пальцы случайно задели что - то округлое.
И в воздухе раздался знакомый запах.

"Ммм... Cointreau!", -
зажмурился счастливый сторож.

Брякх! Крахх!  Крах!

Он аж подпрыгнул,
а бутылка со спиртным спикировала в
звенящее ничто и так же звонко разбилась.
Вселив навсегда и на веки вечные в это место свой сладкий запах.

А смотритель уже мчался.
И уже не вверх,
а вниз, сперва к оконцу.

Лодка.

А точнее шлюп.

Текст.

Она была из тех,
кто слепо верит...
хотя была совсем нема.

И не имея шанса
быть услышанной -
слала открытки
незнакомым людям.

Лишь только наступали
праздники и торжества.
Как с самого занятного утра,
наша новоявленная почтальон,
с сумою и не одной за плечами...

Отправлялась покорять Рим.
Ведь туда вели все дороги.

И ее искренности слова...
На каждом выводимом поле.
Согревали одинокие сердца,
всегда другие и всегда особые.

Ее сперва никто не привечал.
Затем догадываясь, люди узнавали...
Что вот идет та добрая душа,
с мириадами листов обретать волю.

Когда - либо совсем давно...
В особый для нее день,
совпал он с Днем Влюбленных.
Собрала она свою душу...

В обильные волшебные свертки.
И водрузив на плечи ношу свою,
отправилась нести тепло повсюду.
И стоило задуматься едва...

Как тут же и за поворотом,
на неё едва не налетел
человек на звенящем велосипеде.
И пали запечатанные конверты оземь.

Кто был это, не ведала она...
Но не гневалась.
А ее нога заболела вдруг едко
и немного закровоточила.

Но она не знала сиго.
Она лишь сидела, как и упала на землю.
Понимая, что помочь ей некому.
И люди останутся без радости в сердцах.



"Нет! Нет. Нет... Я сейчас. Я сейчас", -
всё думала она, осев на свою дамскую сумочку,
покрыв утренний проспект,
потянулась к своим дорогим листочкам.
"Простите!" Это - моя ответственность.
Как вы? Вам помочь?", -
тихонько, но весьма отчетливо произнес велосипедист,
склонившись над ней.
Событие начало собирать определенную жатву и обретать своих зевак.
Она спустя пару мгновений оторвалась от своего сбора.
Слава Богу, сумки были целы.
И взглянула прямо в лицо этому человеку.
Он был не очень молод, хотя и не стар.
На голове у него красовалась кепка газетчика.
Чем он видимо и занимался.
Он был высоким, хотя не широкоплечим.
Не толстым, но и не худым.
Черты лица неказистые особо, твердые скулы, нос явно не раз сломанный и не сросшийся,
в полных губах не читались не капризность, не презрение, а щеки были едва впалыми и без ямочек,  
но вот в голубых глазах царил умиротворяющий веселый огонек.
Темно - русые волосы так и выбивались из - под его головного убора.
Такой человек, несмотря на происшествие, вызывал у нее даже в этой ситуации
прилив спокойствия и доверия.
"Простите. Велосипед был слишком загружен. А я плохо его привязал. Он начал съезжать с горки
и мне пришлось запрыгнуть на него с ходу, лишь бы успеть затормозить. Господи, я даже не представляю,
что бы могло случится, если бы мне это не удалось"...
Сказал он сокрушенно и побледнел.
И она почувствовала, что его вовсе не он волновал.
Девушка улыбнулась. Изобразив руками жест,
что каждый мог понять - сделала недвусмысленным тот факт,
что она всё слышала, но ответить ему не могла.
"Аа... Вы не разговариваете? Вы немы? Это вовсе не беда. Смотрите!".
И он показал ей на руках - "Никаких проблем. Всё нормально".
Она удивилась, показав - "Простите, если задам вам вопрос, а откуда вы знаете язык глухо - немых?"
И он не понимая и вглядываясь в ее руки пару мгновений,
вдруг взмахнул головой - как бы издавая
"А! Моя милая бабушка, храни Господь ее душу!", -
уже вслух произнес он. -
"Она последние годы была совершенно нема".
"И вы выучили язык Амслен ради нее?", - медленно показала на руках она.
"Немного, увы. Она была очень хорошей".

Мужчина вдруг увидел небольшую красную струйку
выбиваться  из под ноги девушки.
"Вы ранены? Это ваши письма, так? Вы почтальон?"
"Я... Я".. - Она лишь глядела в эти такие большие и светлые его глаза
и не знала сказать ли ей, но он всё понял и опередил любую ее реакцию.
"Вы правы, простите. Но вам нельзя здесь находиться. Вы можете так и заболеть".
"Нет, не волнуйтесь за меня... Это - пустяк. И, да, я почтальон. В определенном роде.
Вы окажете мне лучшую помощь если просто поможете подвестись".
Она знала, что ей будет больно. Но нужно было сделать вид,
что это - не так. И подняться и зашагать так просто, как ни в чем не бывало.
Мужчина протянул свою мягкую широкую ладонь девушке.
Она коснулась ее и..
До нее донеслись завывания ураганного ветра и бурный плеск вод о борта
мелкого суденышка. Шлюпа. Лодчонки. И кто - либо ютится на самом ее дне.
Лишь одно мгновение и...
накрепко забыв сыграть невозмутимость она застонала от боли.
Он тут же приобнял ее слегка за плечо и перешел
в один миг на свежую зеленую травку. Взял, расстелил свой клетчатый рабочий пиджак и умастил
потихоньку ее на него. Так, что она могла и прилечь.
Пиджак был очень теплым, а пахло от него какими - то пряными кореньями.
"Нет. Так дело не пойдет. Я вызываю скорую карету".
"Так нельзя... нельзя, я просто должна идти".
"Только через мой труп! Простите"... -
не удержался он.
"Ведь всё дело в письмах, так ведь?"
"Угу", понуро кивнула она.
Какое - то мгновение повисло между ними.
Словно вся патока между мирами.
Где этот странный человек.. он сейчас развернется и уйдет.
А она не сможет, ей не удастся... А ведь люди ждут тепла.
Нет! Она должна что - нибудь придумать.

"Я придумал".
"Ммм?", -
с надеждой взглянула она на него широко раскрытыми глазами.
"Я развезу письма. Я ведь ваш коллега. Знаю тоже адресы и обладаю средством.
А значит получится".
Она теперь засмеялась.
"Их очень много".
"Сколько?"
"Весь мир".
"Вы имеете в виду Рим?"
"Мир".
"Послушайте, хоть даже вся вселенная, это я в ответе перед вами
за то, что лишил вас возможности реализовать этот задум"...
"Это нужно сделать сегодня"...
"Хорошо"...
"А как же ваша работа?"
"Не думайте об этом, я что - нибудь придумаю".
"У открыток есть четкие адреса получателей,
они все оригинально подписаны и все они возвещают об особенности сегодняшнего дня".
"Что вы имеете в виду?"
"А вы не знаете?", - она слегка покраснела... -
"Как только начнете доставлять, вы сразу же поймете.
Конечно если вы всё еще хотите "...
"Да, хочу. Но лишь с одним условием".
Странно... люди говорили всякое и вроде бы и он мог сказать такое -
похабное и низкое.
Но она верила ему и даже сама того не замечала.
Не думала ни о чем плохом.
"Как вас зовут?"
И она счастливо улыбнулась.
"Эмили. Меня зовут Эмили".
"А меня Жерар. Ну, а теперь, давайте не будем медлить и я вызываю скорую.
Он разогнулся, и резко сунув себе два пальца в рот залихватски свистнул,
напоминая так соловья.
Для нее было само удовольствие наблюдать за этим.
"Что - нибудь не так, сеньор?", - произнес человек подошедший вскоре к ним,
видимо полицейский без шинели.
"Да, пожалуйста не могли бы вы вызвать карету скорой помощи
по этому адресу. Из - за моей оплошности я причинил вред"...
"Легкий", - учтиво уточнила она.
"Да, легкий", - неожиданно улыбнувшись даже для самого себя подметил и он.
"Легчайший", - неожиданно для самой себя, немного покраснев, сказала она.
"Ммм... Синьорине, задев ее в резком торможении велосипедом. В результате чего она была ранена
и нуждается в помощи врача."
"Хорошо... Хорошо. Я так понимаю, синьорина, вы не предъявляете обвинений
и мы не будем заводить протокол?"
"Нет".
"Через семь минут карета будет,
а уже через четверть часа вы будете в госпитале", -
усатый седой полицейский уже разворачивался, как вдруг Жерар спросил:
"Простите, а могу ли я сопроводить мою коллегу до госпиталя, если она не против?"
"Конечно же нет, хотя... ваша просьба и является странной.
Вы точно до сегодняшнего дня не знали друг друга?"
Эмили и Жерар утвердительно закивали головами.

Полицейский ушел.
Газетчик присел на траву тоже.
Некоторое время они молчали,
а потом...

"Поч"... "Поч"...
Они поглядели друг на друга
и залились звонким смехом.
"Ты первая".
"Нет, ты первый".
"Хорошо. Что значат твои слова о том, что сегодняшний день особенный?"
Она пристально посмотрела в его внимательный томящийся ее загадкой взгляд.
Как? Неужели? Она столько лет уже разносила письма всем...
Вещая во все праздники, торжества и дива о чуде жизни на земле.
Неужели Жерар не получил их?
Или хотя бы открытку о сегодняшнем, о самом важном -
о Дне Всех Влюбленных.

"Я... Я"..
"Ты - почтальон?".
"Нет, то есть - да, но...
добровольно".
И тут уже он улыбнулся слегка,
что ее впрочем не смутило...
Это было трудно понять.
"Я - нема от рождения
и меня нельзя услышать,
но я верю, что люди желают
быть услышанными.
Они не хотят быть забытыми и брошенными
посередине собственной судьбы.
И каждая и каждый...
ожидает хотя бы малюсенького
огонечка в ночи, возвещать им о чуде,
где их любят.
Я и пытаюсь быть этим огоньком.
Для того и шлю открытки всем людям в мире.
Ведь никто не должен быть оставлен позади.
А всем нам так нужен друг.
Я пытаюсь дать всё моё тепло
и в каждом стихе - особенном
для каждого особенного человека
раскрыть всю их душу
навстречу солнышку и надежде.

Сегодня День Святого Валентина".

Вот теперь она глядела на него...
Продемонстрировав всё это на одном дыхании.
И не знала, что сказать.

"Это... это"...
Она верила ему. Верила в него.
Одинокая слеза покатилась по его гладко бритой щеке,
а сам он не стирал ее.

"Я никогда не слышал в жизни ничего прекраснее!
И почему я до этого не додумался?"

Она счастливая улыбнулась.
"Теперь моя очередь?"
"Конечно же!"
"Почему я? Почему здесь? Почему ты еще не ушел?"

У Жерара сильно кольнуло сердце...
А перед глазами возникло глубинное воспоминание.
Вот он.. маяк.
Его обглоданная, скупая лодчонка прибитая
яростными волнами к нависшими над нею скалами.
Едва хватило сил выбраться на берег...
Едва уверовав в ощущение твердости земли без качки.
Такое счастье, едва соображал он..
Что даже я умру сейчас здесь теперь,
а свободный.
Утробный скрежет досок спустя всего мгновения...
Бурливое море поглотить последние остатки челна.

Всё счастье, как рукой сдуло.
Она глядела на вздрагивающего во время повествования Жерара.
И видела в его глазах одни только слезы и слезы,
которые всё текли незамеченные также и по ее покрасневшим щекам.

"Прости! Я многое лишнее сказал"...
"Нет, ты правильно поведал обо всем.
Теперь я знаю, почему до тебя не дошли мои письма.
Ты был далеко и ты был всегда один".

Мужчина задрожал ещё сильнее,
уподобляясь крошащемуся камню.
В глазах стало темно от влаги.

"Дай мне руку".
Он протянул ей свою влажную побледневшую ладонь...
"Я обычно ни с кем так не говорю. Никогда не говорю. Никогда. Ни с кем", -
поднял он к ней свое опущенное доселе низко чело и улыбнулся.
Внизу трава лоснилась от искрящихся капель.

"Я был в плену у беспощадного моря. И мог либо предать прекрасное, что таилось в небесах звезды Путеводной и обрести все чего пожелаю,
либо дрейфовать вероятно до скончания моих времен,
так и оберегая в груди огонечек".
"Как ты выбрался?"
"То был странный день... Впервые за очень долгие времена я увидел высоко в небе птиц,
а также глубоко под водою таких рыб, которых век не видал.Тогда я снова взглянул на звезды.
На мою Путеводную... И она светила так ярко, что затмевала собою даже месяц.
Тогда я понял... Я содрал свою последнюю дырявую рубаху. Вынул закрома и достал ставший драньем парус.
Я согнул крючок своей единственной удочки, лишив себя надежды на пищу. И начал латать в своем изъеденном
солью небесном крыле заплаты, вплетая нити из того сукна, что годами оберегало меня от смертного холода.
Это был путь в один конец. Это был путь домой".
"А что было для тебя домом?"
"Можно тогда мне твою руку?"
"Конечно".

Так и застали их врачи сидеть на зеленой травке
на краю проспекта. С лежащим рядом вершителем судеб - велосипедом,
с сумками полных газет... О которых он позабыл.
И с ношей томящейся конвертами для Дня Всех Влюбленных.
О которой он помнил.

Ее рука прислоненная к его сердцу.
Ее светлая головка на его теплом и мягком плече.

"Какое странное происшествие" , - заметил старший по части.
"Да, что уж тут странного!" - отвечал его молодой коллега.
"Это любовь!"

"Езжай".
"Ты уверена?"
"Да, доставь конверты всему миру.
Их заждались и так желают открыть".

Эмили знала, что он не возьмет с собой газеты,
что тут же и сбросит вместе с кепкой в ближайший мусорный бак.
Он лишь поможет ей подвестись в карету скорой помощи,
приобняв ее. Затем же томно взирая в ее глаза, что будут молвить больше нежели любые уста,
тихо лишь для них двоих произнесет...
"Я найду тебя. Я навещу тебя. И я справлюсь. Весь мир прочтет твои пожелания сегодня".
И тут совсем неожиданно, как для медиков, так и для него... самого счастливого, девушка сгребает его в охапку за плечи
и целует так... будто и не было безудержного дрейфа среди рифов и льдов всю жизнь десятилетиями,
и не сотрясали его каскадами нескончаемые плачи... Будто честность и честь были реальны.
А вера и верность... Он так и хотел дать их ей.

"Я скоро вернусь".
"Я буду ждать"... - едва опомнившись произнесли по очереди они.
Врачи тоже опомнились и намекали четко на график.
"Ну, точно странные!"
"Любовь! Это любовь!"

"Тебя будет ждать сюрприз", - показала девушка на пальцах
лежа на подстилке повозки кареты.

"Сюрприз?", - показал он.
На что она лишь блаженно улыбнулась.

"Тпру!"
И кони тронулись.

Он долго смотрел магически ей вслед.
Понимая, что всё будет хорошо и
что она навек - его сердце.

Он взял сумки.
Так... Рим, Италия.
Не смотреть пока далее...
Далее весь мир.
Он листал тысячи и тысячи имен адресатов
пока лишь в одном городе на целой планете...
Ведь здесь и правда были самые разномастные корешки.
Но как же успеть?
Как это сделать? Он ведь должен справится!
Он не имеет права ее подвести.
И тут его, погрузившегося в эти нелегкие думы...
Как током прошибло.
Надежда и тепло... Тепло и надежда...
Моя Путеводная.
Честность и честь. Вера и верность.
Ведь такого не бывает...
Словно во сне.
Сон.

Он был настолько возбужден этими идеями
и в то же время уставший.
Его веки набрякли, отяжелели
и так и норовили закрыться.
Сон?
Но я ведь должен мчать?
Такое чудо... что если всё это всего лишь сон?
И он отдался ощущению, что искало к нему свою дорожку.
Расслабил тело, откинувшись головой на скамейке.
И под недоуменные возгласы степенных немолодых дам,
так и заснул...
Заснул там, где точилась бурно жизнь.
Где закончился в свою очередь другой сон,
высвобождая на волю совсем другую реальность.

В последней прозвучать мечте...

"Эмили".

Какой мой дивный сон.
Он посетил меня.
Как и сродни ему тысячи...
С младенчества
и до этого дня.
Но, вот оно на диво... странно.
Всего одна короткая фраза.
Девушка с глазами счастья
и звали ее...

Подумал он..

"Эмили".

Звонок в трепещущие двери.
Кто может рано настолько заявиться?
И он открыл не глядя.
Почтальон, девушка..
Взирающая глазами счастья?
Сперва глядела на конверт.
Едва ли понимала...
Как бьется его сердце.
Как для нее этот день был важен.
"Для вас"...
"... Открытка".
"Точно. Сегодня особый день"...
"... Валентина. Как вас зовут?"
"Меня? Меня зовут"...
"Эмили".
"Жерар?"

Вот тут в смятении само время,
а речь и не нужна...
ее отобран дар.