Пошлость

Ой, да не вечер ветку клонит,
Не дубра-а-авушка шумит,
То Пошлость в ухо мне долдонит,
Повсюду гнусная рулит!
Жили-были два поэта –
Один русак, другой еврей:
Русак не простил его за это,
С евреем простился у дверей.
Остались в дисбате, психушке, общаге
Лишь рожки да ножки, еврею крандец.
Русак-рифмоплет удостоился в Праге
Пулитцеровской, молодец средь овец...
Ну, ладно, проехали. Что же с поэтом,
Который настолько нерусский при этом?
Поэт уехал в Израиль,
Где за бутылью пил бутыль.
Пахал на стройках, в ресторанах:
Да мало ли евреев странных?..
Ему орали: «Прочь, русак!
Пора возвращаться в свой ГУЛАГ!
Ты недостоин ГУЛАГа в Бат-Яме,
Торчи в магаданской холодной яме!»
Бабы бросали его одна за другой.
Ну, в общем, решил поэт-еврей, что он гой...
Приехал в Америку: ни бабла, ни документов.
Против черных рэпперов не было у него аргументов:
Он считал, что нельзя рифмовать с существительным существительное,
А этим-то пох*й, вот явление удивительное!
Короче, запихали его обратно в охрану,
А сами – в Белый дом. Я даже вдаваться не стану.
И на вопрос: «Но я же поэт!» - отвечали примерно так:
«Да, поэт. Но бледнолицый. А значит мудак».
Ой, да не вечер ветку кло-о-онит,
Не дубра-а-авушка шумит...
Ира Аксельрод свою бодягу гонит,
Лео Эпштейн ей вторит, винницкий содомит.
Извела-а-а меня Одесса,
А с нею их сра-а-аный Кишинев:
Ох, добреди уж, ЦДЛ, до пардеса –
Там и собирай лимоны для ж*дов!