запись

Истончается кожа, тетради и календари,
докурил сигарету - и солнце склонилось к закату.
Быстро время летит, а со временем, брат, не дури,
не обманешь его. Да, к тому же, не хочется как-то.
Мне затяжка до фильтра, а там уж - и ночь на дворе.
Только пепел собью - и написаны черным пейзажи.
А уснёшь, и приснится, что кто-то стоит у дверей,
и колотится крепкой рукой, перемазанной в саже.
Говорит - открывай, потолкуем о наших делах,
о забытых друзьях и о женщинах, брошенных нами.
Ну, чего ты упёрся, зачем закусил удила,
для гризайлей голландская сажа нужна временами.
Это графика, друг мой, тончайшая тянется нить,
и неважно - пером или кистью. На скромной палитре
только белый и черный. Так хочется повременить,
если этот пейзаж неудачен - подумай и вытри,
удали из тетради, и вымарай в календаре,
а знакомцу давнишнему дай поворот от порога.
Всё давно истончилось, пора быть немного мудрей,
не бояться с нуля начинать, и не быть недотрогой,
не беречь свой остаток - затяжку последнего дня
на закате использовать можно и не для гризайли.
Истончается живопись, если глаза не поднял -
не увидишь того, что ладони твои осязали.
не узнаешь на вкус, не познаешь, какой аромат
кожи тонкой на шее любовницы, линии строгой
безупречного профиля. Брови, ресницы - сурьма,
ну, а киноварь, друг мой, пожалуйста, даже не трогай.
Пусть лежит на деревьях закатная краска, пускай
будет город в пейзаже моём не графически точен.
Я пишу не гризайль. Хоть белила коснулись виска,
но линейный рисунок по памяти нравится очень.
Ну, а там - живописная летопись прожитых чувств,
календарь и тетради мои, или запись, в которой
о последней любви... Время выйдет - и я истончусь,
будто света полоска, до времени скрытая шторой.

24.09.2015