Борть

   Я валялся в густой не кошеной траве на поляне у дома лесника, с удовольствием подставляя солнцу то живот, то спину.
   Полчаса назад, посмеявшись «в усы» над Гришиной неудачей, лесник нас двоих, мокрых как осенние вороны, перевез на свой берег. Переправа в неуютной и «вертлявой» долбленке далась Грише нелегко: он, испуганно глядя на веселые буруны быстрого течения Уфы, сидел, вцепившись в борта побелевшими пальцами. Настроение его совсем упало, меня же приключение с перевернутой лодкой совсем не расстроило.
    Мои парусиновые штаны и легкая рубашка, до этого под июльским солнцем висевшие на заборе, высохли «за пять минут», Гришина же одежда сохла плохо, добавляя ему плохого настроения.
    Не дожидаясь, пока мы обсохнем, мой  отец  и лесник ушли проверять делянку, где проводилась подсочка – сбор сосновой смолы «живицы».
   Гриша помрачнел окончательно.  Для него эта поездка была важна, добыча живицы - часть его дипломной работы. Было о чем расстраиваться, поэтому Гриша «искал виноватого».
    - Ты виноват, змий, зачем торопил самим переправляться?- желчно ворчал он.
     Слоняясь по поляне, Гриша искал землянику и, продолжая ворчать, нагибался за ягодами. Худой и длинный, с тонкими худыми ногами издали он был похож на журавля. Шаг сделает – «клюнет», еще два шага – опять «клюнет». Сравнивая его с журавлем, я даже повеселел. 
     - Почему это я виноват? - вертелось в голове.
     - Сам не стал ждать, пока нас перевезут, сам перевернул лодку, а я почему-то «змий»?
       Лежа на животе в густой траве, я следил за тем, как прямо перед моим носом летали, ползали и сновали всяческие насекомые. Все было интересно, все хотелось рассмотреть, а лучше пощупать. Удивительно было видеть как рыжий муравей тащит за собой толстую и, видимо, тяжелую для него зеленую гусеницу, а  маленький паук поймал  в паутину несколько мошек.
     Наблюдать за Гришей и слушать его ворчание стало скучно, гораздо интереснее было подтолкнуть травинкой добычу муравья-гусеницу. Муравей вдруг отпустил гусеницу и, встав в угрожающую позу, вцепился в мою травинку челюстями. Брюшко муравей направил в мою сторону, резко пахнуло муравьиной кислотой.
    -Ну, хорошо, хорошо, не сердись,- тихонько сказал я,-тяни свою добычу дальше.
   Тут я заметил, что на сиреневой головке полевой «кашки», дрожа крылышками, работает пчела и деловито пьет ее сладкий сок.  Тружениц пчел и шмелей я уважал и был готов наблюдать за ними часами. Пчела неторопливо перебирала тонкие трубочки соцветия, добывая из каждой маленькую каплю сока. Мне тоже нравилось пробовать такие соцветия на вкус, просто аккуратно выдергивая их из головки кашки. 
    - Пчела? Откуда она здесь в лесу? – вертелось в голове.
     Тут я вспомнил, что на краю поляны на высокой сосне висит большая деревянная «колода» - похоже это была борть? Теперь стало понятно, почему полянку рядом с домом совершенно не косят – оставляют все цветы пчелам.
     - Гриша, пойдем смотреть борть, тут пчела мед собирает и туда полетит,-закричал я и тут же пожалел об этом.
   -  Надо было мне сначала самому разведать,- подумал я, но было уже поздно: слово мед Гриша услышал и это было именно то, как я понял, что могло исправить его плохое настроение.
   - Какой борть, пчелы в ульях живут, - рассердился Гриша, твоя пчела сейчас на ту сторону Уфы полетит, наверно и пасека где-то там.
   - Гриша, борть не какой, а какая! Это такая колода, у которой выдолбили середину, поселили туда семью пчел и сделали дырку-леток чтобы они могли вылазить. Ее, борть, обычно вешают на дереве. Посмотри, на опушке сосна растет, там на толстой ветке она и стоит.
   - Врешь ты все, змий! Опять меня обманываешь, у нас в Курске пчелы в ульях живут! Пойдем, показывай «свою» борть,- продолжал ворчать он.
   Большая деревянная колода с толстой доской сверху вместо крышки аккуратно уместилась на одной из веток сосны, к соседней ветке была удобно прислонена лестница. Около дырки-летка борти то и дело появлялись пчелы и, подлетев, быстро исчезали внутри. Если прислушаться, можно было услышать ровное легкое гудение внутри колоды – пчелы свое жилье вентилировали.
    Едва взглянув подслеповато на сосну и странную для него колоду на ее ветке, Гриша, поправил сползающие очки и безапелляционно заключил:
   - Я же говорил, что ты врешь! Где твои пчелы, это просто пенек на дереве застрял! Змий!
     - Опять змий,- обиделся я, Гриша, смотри, пчелы в эту дырку и влетают, и обратно вылетают… Вот, смотри, опять полетели, я ткнул пальцем в направлении летка колоды.
    - А я сейчас проверю твоих пчел, да и меда попробую, если он там есть,-храбро заключил Гриша,-тут и лестница имеется.
    -Гриша, прошу тебя, не лазь туда, ты ведь даже без рубашки, совсем испугался я за бестолкового, по моему мнению, студента.
    Бесполезно… Гриша, неуклюже перебирая голыми ступнями по поперечинам  сучковатой лестницы, уже ткнулся головой в борть….
    -А-а-а-а!  Они кусаются,– разнеслось по поляне, звонко отдалось эхом  в лесу.
    Я его не слушал,  меня ноги уже «унесли» на дальний край опушки.