они такие же дети

Они такие же дети, только большие,
они нуждаются в ласке и внимании,
он кричат «мама», когда им страшно или больно:
кто-то во всё горло, кто-то беззвучно, одними губами,
кто-то просто молча,
и у каждого из них есть мама-
самая несчастная мама в мире.
Она понимает, что ей нужно быть сильнее и терпеливее прочих мам,
но эта наука постигается не так быстро.
Это и не наука вовсе,
так, вынужденная мера.
Она говорит себе: «Люди жили и в худших условиях и оставались людьми.
Они умели быть счастливыми.
Они делали счастливыми других. Почему я так не могу? Почему что-то мешает мне быть похожей на них, что-то гложет, что-то выедает меня изнури?
Я как яблоко- сверху гладкая оболочка, а внутри непроглядный мрак».

Они такие же дети, только вечные.
Они не умеют самостоятельно есть, одеваться, ходить в туалет и не хотят учится, поскольку не видят в этом особой необходимости.
Они не понимают, как играть с другими детьми и избегают смотреть в глаза, как будто заведомо стыдятся своей неполноценности.
У них есть чувства, но они не могут правильно их выражать.
Они плачут, когда другим хорошо и смеются, когда больно.
Можно подумать, что они делают это назло, можно подумать, что они жестоки, но нет-
они безумны.

Они такие же дети, но отвергнутые обществом .
«Простите, мы не можем вам помочь…»
«Избавьтесь, и никто вас не осудит…»
Но не мы ли судьи для себя самих?

Они такие же дети, но знающие наверняка, как сделать нам больно, как найти наши слабые места, как обнажить перед всеми наши самые непотребные эмоции и чувства, которые мы так тщательно скрываем внутри себя.
Это очень страшно, когда хотя бы один раз в жизни ты ловишь себя на мысли, что ты ненавидишь собственного ребёнка больше, чем любишь.

Они такие же дети, но рождённые с каким-то явным браком.
Или светом, таким непривычным и ярким, что мы отводим глаза, боясь с ним столкнуться.
Он делает нас слабыми, он делает нас уязвимыми, он делает нас бессмертными,
Но от этот бессмертия так солоно и горько во рту и так печёт в груди, что хочется никогда его не знать.

И ты опять стоишь в потоке света
пытаясь разглядеть хоть что-нибудь:
какой- то знак, последнюю из букв,
звучащую в груди у человека
рождённого постигнуть этот путь,
 
но слепит свет и ты опять ни в силах
ступить ни шагу за его предел,
и кто-то там, в кромешной темноте
беззвучно шепчет: «Господи, спасибо
за то, что я остался не у дел».
 
А ты не можешь так, или не хочешь,
ведь ты опять унижен и убит,
и сколько там внутри тебя любви
осталось , будет ясно ближе к ночи,
когда затихнет крайняя из битв,

и этот свет нечаянно померкнет,
(бессмертный, электрический, любой)
ты станешь на мгновение собой,
и быстрые слова, как вдомерки
скользнут к бумажной пристани гурьбой,

и запретят тебе опять сдаваться,
и веру обретут в дыханье рук,
и всю твою тоску в себя вберут,
и ты начнёшься десять раз и двадцать,
вживаясь в их лукавую игру,
 
и перепишешь всё, что не случилось,
и не случится никогда уже,
но будут на десятом этаже
петь «василёк» и «у дороги чибис»,
и что-то будет вздрагивать в душе,

как в прошлом, где ещё ты не был венчан
ни с этим светом, ни с чужой бедой,
и ты стоял за чёрной запятой
двери, не перепуган, не увечен,
а просто счастлив в первой жизни той.
8.10.2021
#КсенияАвгустпоэзия