Хозяин, ну ты и шляпа!

Настала глубокая осень, а с ней и холода. Но отопления не давали. На ТЭЦ, как и в государстве, шла перестройка.

В небольшой квартирке, где коротал век Поэт, имя которого открывать пока не буду, коротал вместе со своим котом, названным по установившейся сказочной традиции Васькой, температура комнатного термометра скатилась до недопустимой отметки в девять градусов.

Стихи при такой низкой температуре писать может только Дед Мороз со Снегурочкой. Поэт же, о котором идёт речь, вёл свою родословную от Колобка и очень любил центральное отопление. Лишённый этого отопления, он впадал в состояние анабиоза.

Грелка, приложенная к ногам Поэта, и бабушкина шуба, накинутая на плечи, помогали слабо и тепла не давали.

Кот смотрел на хозяина сердитыми глазами со шкафа - самого тёплого места в квартире. Фикус в кадке печально опустил листья. Нос у Поэта посинел. Окоченевшие пальцы неуверенно держали перо. Чернила в чернильнице превратились в леденец фиолетового цвета. Поэт вынул леденец из чернильницы и, чтобы он оттаял и снова превратился в чернила, решил немного подержать его во рту. Леденец, согревшись во рту, стал скользким и Поэт его нечаянно проглотил. Таким образом поэма "Как я провёл лето" осталась без пролога.

"Что же делать ?" - с таким вопросом Поэт обратился к Ваське. Васька сказал в ответ : "Мяу !", что означало у него высшую степень недовольства, и, как это случалось не раз, подтолкнул своего хозяина к творческой идее.

Идея заключалась в том, что где-то в сарае завалялся обогреватель, сосланный туда за ненадобностью ещё в те баснословные времена, когда отопление давали в срок и к батареям нельзя было прикоснуться рукой, так они были горячи.

Поэт, перерыв весь хлам в сарае, состоящий из горы поэтических черновиков, нашёл обогреватель и принёс его в квартиру.

Он воткнул штекер в электрическую сеть и обогреватель к его неописуемой радости заработал. Конструкция обогревателя была предельно проста : нихромовая спирали и вентилятор. Обогреватель такого типа имел только один недостаток : он жёг пыль, которой в квартире Поэта скопилось предостаточно, и поэтому издавал неприятный запах, если долго работал. Но это мелочь, не стоящая в сложившейся ситуации упоминания.

На радостях, что обогреватель заработал, Поэт снял со шкафа Ваську, по-дружески обнял его в благодарность за навеянную идею и поставил чайник на плиту, чтобы попить чаю с сухарями, а заодно и разогреть кашу для Васьки, налив в неё немного кипятка.

Обогреватель Поэт расположил прямо перед собой и направил горячую струю воздуха на себя. Минут через десять столбик комнатного термометра стремительно пополз вверх. Васька разлёгся у Поэта на коленях и сказал : "Мур-р-р !", что означало у Васьки высшую степень удовлетворения.

Творческая работа закипела с новой силой.

Поэт так увлёкся ею, согретый горячей струёй воздуха из обогревателя, что не замечал времени. У поэмы "Как я провёл лето" словно выросли крылья. Глава мелькала за главой.

Выйти из состояния творческого экстаза и поднять голову Поэта заставил запах гари, появившийся в комнате. Поэт глянул на часы. С момента, когда он включил обогреватель, прошло ровно два часа. Поэт понял, что за это время обогреватель успел сжечь не одну тонну пыли, витавшей в воздухе. Запах гари был довольно сильным и неприятным. Это был минус. Но зато в комнате стало тепло. Это был плюс.

"Как ты полагаешь, мой младший брат Василий, стоит ли нам выключить обогреватель, снова обрекая себя на ледниковый период, или, не обращая внимания на гарь, как на несущественное неудобство, по-прежнему оставить обогревателю возможность согревать наши бренные телеса, не давая им впасть в анабиоз ?" - с такой заковыристой речью обратился Поэт к коту. Кот на речь Поэта сказал в ответ :"Мур-р-р !" Поэт согласился с котом и выключать обогреватель не стал.

Творческая работа продолжила своё кипение.

Поэт склонил голову, как кони, запряжённые в колесницу Фаэтона, и неистово помчал на Олимп в гости ко всем девяти Музам, среди которых самой почитаемой им была Эвтерпа.

Покинуть Олимп Поэта снова заставил запах гари и появившийся заодно с ним сизый дым, наполнивший комнату.

Поэт, только что побывавший на Олимпе, где общался с музами и самим Аполлоном, вскинул лохматую как у Зевса голову, сбросил с плеч эгиду в виде бабушкиной шубы и недовольно пошевелил ноздрями.

Запах гари был уже вполне привычным, даже несмотря на то, что он существенно усилился, но сизый дым, который висел над диваном и фикусом, как над Бастилией во время её штурма, немного удивил Поэта.

" Кажется, обогреватель решил испытать нас на прочность, - обратился Поэт с новой речью к Ваське - но не на тех напал ! Мы видывали и не такое ! Не станем же мы из-за такой пустяковины, как дым над полем боя, прекращать штурм поэтических высот ? Как ты полагаешь, мой друг ?" На эту не менее, чем предыдущая, заковыристую речь кот снова сказал в ответ :"Мур-р-р !"

Поэт, расценив ответ как одобрительный, перестал шевелить ноздрями и работа закипела.

Он снова впрягся в колесницу и помчал что было сил к Олимпу, навёрстывая упущенное на разговоры с Васькой время. Главы поэмы "Как я провёл лето" летели, летели одна за одной, мощно махая крыльями, однако запах гари и сизый дым почему-то развеять своим маханием не смогли. И Поэт даже собственные строки в застилавшем глаза дыму, а точнее сказать, в чаду уже ясно не различал.

Это обстоятельство заставило его в очередной раз встряхнуть львиной гривой своих волос и поднять голову. Глаза его, в которых ещё витал пламень вдохновения, встретились с глазами Васьки. В глазах у Васьки Поэт заметил слёзы. Да и у него самого глаза были полны слёз. Их разъедал удушливый чад.

Не задавая больше лишних вопросов коту, Поэт решительно встал и гневно выключил обогреватель.

"Довольно испытывать наше терпение ! - возмущённо и гордо сказал он при этом потерявшему всякий стыд обогревателю - Лучше замёрзнуть, чем задохнуться !"

И тут он вдруг вспомнил про чайник, который оставил на плите в кухне.

Это воспоминание посеяло в душе поэта новую творческую идею. Поэта просто осенило. Осенённый идеей, он подскочил, как ошпаренный, и направил свои стопы в кухню, благо она примыкала к комнате, где Поэт покорял Олимп. За Поэтом последовал кот.

Картина, представшая перед Поэтом на кухне, в корне перевернула его негативное отношение к обогревателю.

Как оказалось, вместе с поэтической работой, кипевшей не один час, на плите всё это время кипел и чайник. Но в отличие от поэзии время кипения чайника, даже если он полон до краёв, ограничено. Поэтическая работа может кипеть сколько угодно, а чайник, увы, кипеть бесконечно не может. Он давным-давно, судя по виду, не только выкипел, но и начал плавиться.

В сизом дыму Поэт смог рассмотреть, что бедняга чайник по-прежнему стоял на включённой плите, но при этом он стал угольно-чёрным, как эфиоп, хотя всегда был ярко оранжевым в белый горошек. Носик его отвалился и лежал на дымящем половике, одна половина которого уже истлела, а другая только собиралась тлеть.

Поэт почесал пером за ухом и вопросительно посмотрел на Ваську. Васька в ответ посмотрел на Поэта и вдруг сказал нечто такое, что Поэт разобрать до конца не смог, но очень похожее на фразу :"Ну и растяпа же ты, хозяин ! Просто шляпа ! И чему тебя только музы на Олимпе учили ?"

Половичок Поэт, потушив его, аккуратно свернул и выбросил вместе с чайником. Ваську накормил сметаной. Стакан чая, ничтоже сумняшеся, заменил стаканом портвейна. Обогревателю принёс свои самые искренние извинения. Таким образом никто в накладе не остался кроме Эвтерпы, которая так и не увидела поэмы "Как я провёл лето" в её завершённом виде - с прологом и эпилогом.

Однако за этим, уверяю вас, друзья, когда Поэт протрезвеет, дело не станет !