Сугубо ленинградское

УЛИЧНАЯ СЦЕНКА
Крутили «Истребителей»
Фильм очень боевой!
Из «Эдисона» зрители
Взволнованной толпой

К трамвайным остановкам
Катились как потоп.
Кому нужда в потёмках
Нарваться на гоп-стоп.

Покуривая, лихо так
Из той толпы на свет
Зашли на Карла Либкнехта
В общественный  клозет

Четыре неразлучника
Четыре огольца,
Вошли и  счастья  лучики
Исчезли с их лица.

В углу сидели  васинцы --
Извечные враги,
И огольцам без разницы,
Что все они наги.

Ну не сосем, естественно,
Спустили лишь портки.
У огольцов  немедленно
Означились клинки.

Не обработав задницы,
Забыв свих подруг,
Бежали  в страхе васинцы
Вдоль  Розы Люксембург.

На Горького очухались,
Погони вроде нет.
И сразу же потрюхали
В припарковый буфет.

СТАРОЖИЛ
Нет Розы Люксембург  и «Эдисона» нет.
И вместо Карле Либкнехта теперь Большой проспект.
И туалет общественный  снесли   и  вони нет.
Там в бронзе  Добролюбову создали монумент.

Сидит дедуля в скверике все мысли о былом.
И тут случился с дедушкой классический облом.
Подсели два южанина. Отняли телефон.
Их финкою погладить бы, а лучше бы колом.

Но стар дедуля слишком уж.  Как хочешь здесь крути.
Но девяносто годиков не радостный мотив.
Растратил  пыл и силушку на жизненном пути.
Блокада с Перестройкою!   С такими не шути!

ЗАБОТА
В размере месячной зарплаты
Наш добрый, славный Президент
Для всех участников блокады
Осуществил такой презент.

Прошло с блокады лет не мало.
Не лёгких восемьдесят лет.
Великомучеников стало
Совсем немного. Горстки нет.

Их «осчастливили», имея
На то правительства указ,
 Хотя Германия евреям
Халявит больше в сотню раз.

Да наплевать! Что деньги, право?!
Но как случилось, что досель
В великом городе усталом
Нет монумента в честь людей

Что отстояли город милый
В огне, в плену голодных пут.
На их гигантские могилы
Кусочки хлебушка несут.

ДУШКА МАННЕРГЕЙМ
   Но зато московские чиновники (жуткий парадокс) открыли в Петербурге     Памятную доску в честь Маннергейма, войска которого осаждали Ленинград с севера.

Маннергейм для финнов, что икона,
А для ленинградцев — лиходей,
Уморивший больше миллиона
Ленинградских женщин и детей.

Не один, конечно, в паре с Адей
Но зачем достоинства делить?
Очень нужно было в Ленинграде
Его имя в бронзе воплотить!

Стены града вздрогнули от боли:
«Кто сюда посмел впустить врага?!»
Горожане вздрогнули тем более:
Маннергейму дали по рогам.

МЕЧТА
Чёрный ангел воздел к небу крылья.
Обгорелые перья,  как жгут.
Рот разорван гримасой бессилья.
Руки в ужасе голову жмут.

А под ним, отбивая налёты,
Ленинградка. Лицо как металл.
За зенитным сидит пулемётом.
Шкет в щипцах зажигалку зажал.

Бытбойцы, обнаружив в подвале,
В бокс дистрофика в санках везут.
Брат с сестрёнкой,  закутавшись в шали,
На Неву за водою идут.

Вот такую идею  в металле
Автор  тупо   пиарил везде
Но поддержки хорошей в реале
Не встречал абсолютно нигде.

 ВСЁ ПРОЙДЁТ
Заливала  алость ангела и шпиль.
В небе колыхалась золотая пыль.
У подножья сфинксов плёскалась Нева.
И в залив, как в сказку, плыли острова.