Киднеппинг

Самая страшная молитва была у меня, когда я повторяла одно и то же: «Пожалуйста, Боже, пусть это будет просто похищение, пожалуйста пусть вернут девочку целую и здоровую, только бы не сумасшедший...только бы не сумасшедший…».
       Это было в Сочи, точнее п. Лазаревское. Мне 18 лет, впервые в жизни родители отпустили ехать с подружками на поезде к морю. Отпустили в последний момент, в день выезда, после долгих моих слез, топаний ногами и восклицаний типа: «Я взрослая, самостоятельная, работаю, и имею право на свои первые отпускные уехать на Юг! Они надеялись, что билетов на поезд уже нет, "жаркий " сезон, но в кассир на железнодорожном вокзале все же продала сданный кем-то билетик. Так я и две подружки, Эля и Оксана, оказались в частном секторе небольших домиков, взбирающихся вверх от линии залива. Сняли домик на самом верху, на красивой улице с названием «ул.Абрикосовая», до моря под горку бежать минут 30, а обратно взбираться 1,5 часа.
 Домик с нами разделила одна молодая женщина лет 28 и ее шести лентяя дочка Света, они жили в одной комнате, а мы с подружками в большой гостиной. Утром разбегались в разных направлениях, а вечерами все вместе сидели на кухне, делились впечатлениями от отдыха, рассказами про экскурсии, ели виноград и алычу, которой был увит весь маленький дворик. Женщину звали Алена, она работала инженером в одной Вологодской строительной компании, была в разводе. Она решила укрепить здоровье горячо любимой и единственной дочки перед школой морским воздухом и солнцем. Мы пытались вытащить ее с собой, вечером на дискотеки, которые яркими огнями заманивали отдыхающих по всему побережью, но она ни разу с нами не рискнула пойти. Ее внимание и жизнь полностью сосредоточилась на ребенке. Казалось, она испытывает огромное чувство вины, за расставание с отцом девочки и всячески пытается загладить это, покупая Светланке самые красивые наряды, горы вкусняшек. Даже мы прониклись этой безусловной любовью, заплетали малышке волосы в неимоверные прически, дарили ей свою косметику, читали поочерёдно сказки перед сном, чтобы уложить пораньше и поболтать потом о своем, о девичьем с Аленой. История этой молодой женщины была похожа на тысячи таких историй. Она приехала в Вологду из небольшого поселка, поступила в институт, затем сразу пошла работать, чтобы не лишиться общежития. Там, на кухне в общаге познакомилась с парнем, который быстро добился внимания неопытной девушки и бросил, когда ребенку было 3 года. После этого, она всю себя посветила дочке, избегая любых новых знакомств. Мы смотрели на ее красивую фигуру, длинные густые волосы, пышную грудь и наивные огромные зеленые глаза и не могли поверить, что так бывает. «Все мужики – козлы» - диагностировала Эля. «Она, наверное, однолюб или как правильно? – однолюбка», высказалась Оксана. «Нет, просто ей еще очень больно на душе, ей надо время» - подумала я.   
    В этот день мы пришли с пляжа пораньше. Просто какой-то мелкий мальчишка кидал в воду гальку и попал в голову загорающей на лежаке Оксане. Она взвыла, мы с Элей оторвали взгляд от своих книжных романов про Анжелику и увидели, как прямо по середине лба Оксаны растет огромная шишка. Как бы мы не старались остудить, но рог на лбу подружки рос с каждым часом и набирал синеву. Настроение у всех испортилось, мы пошли домой. Калитка в сад была открыта, мы обрадовались, подумав, что соседки тоже вернулись, заглянули в их комнату. На кровати сидела бледная Алена, сидела очень прямо, вытянувшись, смотрела в одну точку и даже не повернула к нам голову.
-Алена, ты чего? Где Светланка? - забеспокоились мы. Алена молчала. Мы напрочь забыли про шишку, встали прямо перед ней, а она как окаменела, ни слова. В такие минуты твоя интуиция подсказывает, что случилась беда. Внутри все сжимается, и ты боишься спросить, боишься услышать что-то страшное. С другой стороны, нет милиции, нет криков, нет рыданий, вроде все спокойно, как всегда, но эта тишина - зловещая тишина! Ты понимаешь, что пройдет еще немного времени и это все разрушится, разрушится, одним словом и как прежде уже никогда не будет.   
«Где Света?! -Пожалуйста, Алена, скажи, где твоя дочка?», еле шевелящимися губами прошептала я. После этих слов, Эля схватила Алену за плечи и начала ее трясти как тряпичную куклу. Оксана залилась слезами, приговаривая, что нужно было купить нарукавники, ведь девочка не умела плавать. Я взяла стакан с холодной водой и брызнула в лицо Алене. Она дернулась всем телом, ее затрясло, из глаз хлынули слезы. «Алена, мы поплачем вместе с тобой, только скажи, что со Светой ?!» - прижав ее к себе просила я из последних сил сдерживая комок рыданий подступающий к горлу. «Паника не поможет, умоляю - скажи!»
 «Украли! - Светочку мою украли!» - выкрикнула Алена и забилась в рыданиях. Значит не утонула, значит жива, пронеслось у нас в головах. Кто украл? Как такое может быть вообще? Где украли?  спрашивали девочки на перебой.   
     Я опустилась на пол и меня потоком накрыло воспоминание из детства. Начало зимы. Первый этаж деревянного дома, где мы жили. Я рисую маленьким пальчиком по замершему стеклу, мне примерно 4-5 лет. Сегодня выходной и мама ушла за водой на колонку, дверь в дом закрыла. В окно постучали. Вижу нашу соседку. Одинокая женщина, живущая с нами через стенку. Я любила слушать, как она поет утрами выходя на улицу песню: – «Мы желаем счастья вам, счастья в этом мире большом! Как солнце по утрам, пусть оно заходит в дом!». Последние дни, она не пела, мама говорила, что может тетя Рита заболела. Видимо мама ошиблась – вот же она, смотрит на меня через окно и улыбается. Я ей тоже улыбнулась. Она говорит, что я красиво рисую на стекле.  А еще говорит, что у нее есть дома фломастеры яркие, новые, и если я открою окно она мне их даст. Рита показывает мне на шпингалет, который закрывает створки окна со стороны комнаты и просит меня его повернуть и потянуть на себя. У меня получилось не сразу, но я старалась, шпингалет поддался, и ставни распахнулись. Она протянула руки и забрала меня к себе домой. Мне было очень холодно в одной пижаме, она запеленала меня в большое одеяло и стала петь колыбельную.
- Я выспалась! - попыталась взбунтоваться я
- Нет, ты будешь спать - сказала Рита строго
- Но, я хочу рисовать - снова возразила я
- Нет, ты теперь моя Ляля и тебе нужно спать, больше не слова, ни звука – ясно!
В ее голосе были очень странные и жесткие ноты, от которых оцепенели ручки и ножки. Быть может она очень крепко запеленала меня, но двигать я могла только головой, тело не слушалось. Она продолжила петь колыбельную, а я прикрыла глаза и делала вид, что уснула. Мы часто так обманывали нянечку в детском саду, когда не хотели спать. Через щелочку между ресничек, я внимательно разглядывала Риту. На вид ей, около 35лет, только у мамы моей длинная коса, а у Риты крупные завитки из светлых волос. Мама говорила, что они, эти завитки, не настоящие, а химическая завивка и, что волосы Ритка красит, что бы мужчины голову на нее сворачивали. А они и сворачивали, вон какая красивая и помада есть красная. В 80-х смелые женщины только могут позволить себе такую яркую помаду, говорила мне мама. Напевая колыбельную, Рита включила газ и стала греметь кастрюльками. Мой детский взгляд перешел на ее жилище и стал искать фломастеры. Их нигде не было. Комната была всего одна, она же и кухня и прихожая, скучное квадратное пространство с кроватью, столом, двумя стульями.  На стене нет ни фотографий, ни рисунков. На подоконнике нет цветов. Вообще нет ярких красок, я поняла, что меня обманули.
 – Просыпайся! Ляля, пора кушать кашку! приказала Рита.
- Меня зовут не Ляля, попыталась заговорить я.
– Нет, ты Ляля! Ты моя куколка, куколка будет сейчас кушать. Она поднесла к моему рту ложку манной комковатой каши, я замотала головой.
- Не люблю я манную, без варенья, не хочу!
– Ешь немедленно, а то никогда от сюда не выйдешь.
В дверь постучали.
- Ни звука! Поняла меня, или будет плохо?! - угрожая сказала Рита. Задернула кровать занавеской и вышла за дверь. На крыльце за закрытой дверь было слышно, как моя мама спрашивает, не видела ли Рита меня? Она ответила, что нет не видела. Вернулась она другой, ее взгляд cтал тяжелый, я поняла, что кашу нужно съесть молча.
- У меня был ребёнок, произнесла она, только его не стало…. Он тоже плохо ел кашу. Я еще хотела ещё детей. Ты теперь навсегда будешь моей Лялей, я тебя никому не отдам…
 В этот день родители и другие соседи обегали пол района, они ходили даже в цыганский посёлок, который соседствовал с нашим. Но, никто не видел маленькую девочку. Помню, вечером я слышала, как за стенкой плачет от отчаянья моя мама и я тоже плакала, но в себя, молча, ведь над моим лицом грозно висела и пела колыбельную Рита. Мне было все понятно, мне было страшно до тошноты от мысли, что больше никто не придёт и не будет меня тут искать. В голове была только одна мысль: -Вернитесь, постучите в ее дверь, мне страшно-вернитесь! Я помню, когда в дверь забили тяжёлые удары и когда Рита через дверь снова убеждала папу, что меня не видела. Помню, как собрав всю смелость, я набрала полные лёгкие воздуха и завизжала: «Я здесь! Мамочка, я здесь!».
Когда я выросла, мне рассказали, что Рита стояла на учете в психдиспансере. Родители догадались, что она меня удерживает, когда услышали, как она поёт колыбельные, вместо ее любимой «Мы желаем счастья вам!». До похищения интереса к детям она не проявляла. Многие наши соседи даже не догадывались о ее псих.заболевании.

    Я вынырнула из воспоминаний, нужно взять себя в руки. В голове повторяется одно и то же: "Пожалуйста, Боже, пусть это будет просто похищение, пожалуйста пусть вернут Светланку целую и здоровую, только бы не сумасшедший...только бы не сумасшедший…" Каждая минута на счету.
«Алена, пожалуйста выпей успокоительное и подробно расскажи, как все случилось!». Она рассказала: в полдень они уходят с жары домой, на дневной отдых. Идут за руки по тротуару вдоль дороги, так было и сегодня. Проходят парк с кипарисами, к ним подъехал чёрный тонированный легковой автомобиль, марку она не помнит, из машины выскочили двое мужчин. Один схватил ее за плечи, глядя в глаза сказал неси все золото и деньги в назначенное место, после увидишь ребёнка целой. Он засунул записку ей в руку, затем толкнул ее в одну сторону, а другой мужик выхватил Свету и они умчались так быстро, что пока она поднималась с земли уже не смогла разглядеть номер машины. Больше она ничего не помнит, как домой шла, кого видела, сколько тут сидит. Она помнит только то, как я ей брызнула водой в лицо. Мы разжали ее кулак, там оказалась маленькая записка на тетрадном листочке : « приходи одна в 22ч. на то же место в парке, с деньгами и всеми золотыми украшениями, заберёшь дочь». «Значит так, девочки, мы скидываем все золотые украшения и деньги в самую яркую красную сумочку Оксаны. Билеты на обратную дорогу у нас всех есть, благо уезжаем через два дня. Алена, сидит тут и не выходит никуда. В 21ч. берет сумку и идёт в парк, одна, в своём белоснежном брючном костюме. Эля с Оксаной идёт на улицу и делает вид, что все у нас хорошо, стирают купальники, громко включают музыку, чай пьют. С Аленой,кто спросит, не виделись. Я иду в кафе «Магнолия», хозяин молодой предприниматель, мы познакомились на дискотеке. Он хороший местный парень, рассказываю ему всю ситуацию. Прошу подключить его милицию, но, что бы к нам в дом не приезжали и не светились, ждали в парке женщину в брючном белом костюме с красной сумкой. Девочки, вы понимаете, что за Аленой могут следить! Нужно сделать все по плану, не злить этих подонков. Сумку Алена отдашь со всем содержимым людям в машине, Свету отдадут и возможно уедут, пусть едут, пусть. Возможно за ними будет слежка, сразу не возьмут.
В общем держимся девочки, очень важно сделать все правильно, если хотят выкуп - они его получат. А мы получим Свету, будь Алена сильной, ради неё, будь сильной!»
Спускаясь в Кафе я чувствовала такую внутреннюю дрожь, страх и отчаянье, что казалось, я упаду от внутреннего напряжения. Ноги хотели бежать со всей скорости в отделение милиции, хотелось кричать спокойно прогуливающимся отдыхающим: помогите! Но, я знала, за нами возможно следят, нам нельзя себя никак выдать.
       Усаживаясь за барную стойку, я попросила пригласить хозяина заведения и налить «отвертку». Алексей вышел и не скрывая восторга, пригласил пройти за столик на 2 этаже. Поднимаясь по ступенькам, он протянул мне руку и почувствовал ледяные дрожащие пальцы. По серьезному взгляду он понял, что сейчас не до романтики и удивился ещё больше, когда я попросила пригласить меня сразу на медленный танец. Окна в кафе большие, мы как на ладони, если за мной наблюдают, то я просто танцую, опустив голову на плечо кавалера. «Алексей, прошу тебя, - прошептала я ему прямо в ухо: прошу не перебивать меня и не прекращать танец, держать улыбку, несмотря на то, что ты услышишь. Умоляю сделай это, от этого возможно зависит жизнь маленькой девочки». Я быстро и подробно описала похищение Светы залив его плечо своими слезами. Рассказала нами разработанный план по передаче выкупа. После моего ухода, Алексей должен был позвонить со стационарного телефона своему другу, сотруднику МВД и подключить органы для спасения ребёнка.
Вернувшись домой я присоединилась к девочкам на веранде. Примерно через час к нам в калитку постучался торговец фруктами, несмотря на наши отказы от покупки персиков, мальчишка оставил корзинку со словами о том, что завтра зайдет за деньгами. Мы взяли корзинку, вспомнили, что не ели сегодня вообще и пошли мыть фрукты. На дне корзины была записка, там говорилось, что сотрудники будут ждать в парке и, что бы мы делали все по своему плану.
Алена ушла на встречу с похитителями в 21ч., в полночь ее и Свету на милицейской Ниве привезли домой. Мы плакали и смеялись, обнимались, смеялись и плакали. Банду «гастролеров» которые вот уже как неделю занимались в Сочи киднэппингом задержали. Нам спустя время вернули украшения и деньги. Малышка не разговаривала два дня, мы очень переживали за ее душевное здоровье. Мы знали, что физически она не пострадала, но душевно… Прощаясь с ними на перроне, мы обнимались, обещали писать. Эля, целуя Свету, сказала, что встречать их будет папа. Девочка расширила глаза от удивления, посмотрела на маму и произнесла: - Мамочка, это правда?! Я увижу своего папу?! Да, солнышко моё! - обливаясь слезами, от счастья слышать голос своего ребенка, ответила Алена.

p.s.
Да, это реальные истории, участником которых я непосредственно была, имена людей изменены.
Прошло больше 20 лет с того времени, а мне снова страшно. И я не могу ответить на вопрос, почему психические заболевания людей, которые часто обостряются осенью не контролируются специальными службами. Почему эти люди живут с нами рядом по соседству, гуляют на детских площадках? Почему, их изолируют только на время обострения заболевания, и кто знает, когда это обострение случится, при этом нужно еще и спрашиваясь у них письменное разрешение на их госпитализацию!
Вот, например, у нас в соседнем подъезде на первом этаже живет мужчина, со справкой. Забирали подлечится в Кувшиново, когда он выходил голый на перекрёсток регулировать движение автотранспорта; ещё разок забрали, когда накинулся душить в подъезде женщину. Председатель нашего дома рассказывал мне, что еле скрутили его с участковым, когда тот выскочил из окна разбив стекло голыми руками, пытаясь убежать. Они созванивались с его родственниками, но те сказали, что специально уехали от него в Архангельск, и даже квартиры его не нужно, знать его не хотят. А мужчина холодной зимой ходит, не чувствуя холода в рваных брюках и рубашке, теплую одежду просто не носит, не чувствителен к холоду и боли. Видела, как покупает в Макси «Бодрость», кексы с изюмом, гречу, рис, перловку. Затем ночью раскладывает купленные товары на капотах машин. Этой осенью его лечили две недели. Две недели я не наблюдала в окне первого этажа бледное лицо мужчины, в темной комнате, стоящего часами близко к стеклу и делающего непонятные однотипные монотонные движения руками. Сегодня в его гостиной снова появился свет, выписали. Он сидит кухне за столом без движений, смотрит в одну точку. А я, гуляя с собакой боюсь, боюсь жить с таким в одном доме. И я понимаю, что в любом другом доме тоже могут жить те, кто в период полнолуния начинает крестить Луну и теряет человеческий образ, сам того не осознавая …