Сергей Христовский

Письма в Вечность
Наталья Лебедева

Поэт, прозаик, драматург, редактор и переводчик Сергей Христовский выпустил новую книжку — поэму «Отзвуки Торы», являющую собой сборник стихотворений на тему Ветхого Завета. Книжка вышла в издательстве SI, которое принадлежит самому Сергею. Он же ее и редактировал.

«И вот я увидел, охота идет на людей, и только зверей охраняют законы:» — читаем мы в заключительном стихотворении поэмы. Сергей, сам православный, у которого в роду были и православные священники, и русско-польские дворяне, и вообще смешалось семь кровей, обратился к Ветхому Завету в память о друге Эйжене Гуревиче, замечательном, по его словам, бывшем рижском поэте.

— Эйжен уехал в Израиль и там маялся, не найдя себя. Говорят, он был родственником знаменитого Бен-Гуриона, одного из основателей Израиля, имя которого носит тель-авивскийаэропорт. Его еще в советское время пытались выцарапать из Союза — ради воссоединения семьи. Но Эйжен не хотел ехать. А когда началась у нас эта вся петрушка, и он, и жена лишились работы. Решили уехать. Но там он не прижился, начал попивать — компании не было, тусовки, как сейчас говорят, собратьев по перу. К тому же он был именно русский поэт, несмотря на происхождение. Ему в Израиле не хватало пространства русского языка и культуры.

Он был человеком богемы, а в Риге, особенно до 90-х, жизнь литературной богемы била ключом. Мы собирались вместе в квартирах друг у друга, в литературном кафе «Коза», спорили до хрипоты, читали друг другу написанное, гуляли вместе по центру города…

Теперь я ему ответил поэмой «Отзвуки Торы», хоть его уже и нет на свете — эмоциональный и духовный обмен состоялся.

Сам этот многовековой труд — Тора, ставший основой Ветхого Завета, содержит в себе отшлифованные, диктующие определенный резонанс, ритмы. Вы видели евреев у Стены плача? Вот они в этих ритмах там и двигаются:

Такая книга — школа ритмов жизни. Думаю, что она прочнее и более отшлифована, чем Новый Завет.

- Почему так думаете?

— По крайней мере, я Ветхий Завет основательнее чувствую. Мне всегда приносило изучение его самые основательные плоды.

А в Новом Завете, мне кажется, возникали возможности для различных инотолкований. В Ветхом Завете нет вставок, а Новый позволяет вставки и трактовки.

Все, что делает человек, так или иначе греховно — Ветхий Завет это хорошо показывает. А по Новому Завету я бы не взялся писать. Когда вникаю в его ритмы и органику, вижу некоторые переходы, которые меня не убеждают. В этом смысле Ветхий убедительнее для меня, что ли.

- А давно ли вы стали писать стихи?

— Писал практически всю жизнь, но, только выйдя на пенсию, решил полностью посвятить им себя. Никогда не ставил перед собой задачу написать что-то серьезное — просто конспектировал свои ощущения. А когда у меня наступила, как Болдинская осень или Михайловская пора у Пушкина, эпоха трех инсультов и я их вылеживал, появилось время все упорядочить и систематизировать.

Составил двухтомник своих стихотворений «Книга жизни». Но еще не издал — все впереди, сам выпущу.

В свое время я обеспечил русские школы Латвии учебниками латышского для 7-10-х классов серии «Диалог», который написали с моей подачи аспиранты-филологи. Их поначалу было ввели в русских школах, но пока я почти семь лет болел, из школы убрали.

Я говорил с Янисом Петерсом о том, что эта книга может быть и учебником родного языка для латышей, живущих в России. Они же там языка практически уже не знают. Но он почему-тоотказался от этого проекта: Хотя взял эти учебники для воскресной латышской школы при посольстве — когда он был послом Латвии в России. Когда в конце 80-х Петерс написал книгу-эссео Раймонде Паулсе, я сделал ее русский перевод. Она вышла в издательстве «Лиесма», где я работал редактором, 100-тысячным тиражом и разлетелась в мгновение ока.

А тогда завотделом у Коротича в знаменитом в ту пору «Огоньке» был некий Толик Головков. Он приехал ко мне и сказал, что я своим переводом сделал Петерса лучшим публицистом Советского Союза. Хотели в свое время меня оставить преподавать в Москве на курсах повышения квалификации редакторов издательств.

— А почему же не остались?

— Наверное, знал, что здесь мне будет лучше, лучше для моего творчества. Хотя нелегко все, конечно, живу на пенсию и отчисления авторских, которые сегодня Комитет по авторским правам почти перестал платить. Я ведь в свое время сделал для кукольного театра несколько постановок по пьесам и сказкам — «Три поросенка и волк» и другие. Написал стихи для оперетты «Оле Лукойе», музыку к которой написал тогдашний директор Рижской консерватории Карлсонс. Она шла в Рижской оперетте.

Готовлю сейчас книгу «Лохарики, или 1001 размышлизм». Один из них такой: «И даны нам отчества, Бог и одиночество». А другой: «Не евреи — депутаты, обрезать себе зарплаты!».

А еще я написал две поэмы — «Емельян Пугачев» и «Письмо Франсуа Вийону». По творчеству Есенина я писал диплом. Мне его поэма «Емельян Пугачев» чем-то не понравилась. И я приехал на Урал, пройдя пешком по всем пугачевским местам. И у меня возникло впечатление, что все было несколько не так. Много читал о времени Пугачева — так и получилась поэма
http://stihi.ru/2013/06/20/456

«Вести Сегодня», № 02.
Наталья Лебедева 04.01.2012 02:00

http://vesti.vesti.lv/culture/418-archive/40090-200096.html

О поэме Сергея Христовского Емельян Пугачёв (Вячеслав Орлов Рязанец) / Проза.ру
http://proza.ru/2014/11/28/1204

Рина Арчи   10.11.2024 15:37   •   Заявить о нарушении