Баллада о шестикрытом серафиме

Почти сто лет ворочался
В заброшенном урочище
Известный Шестикрылый Серафим,
Но как-то поздним вечером
Очнулся, крякнул кречетом,
И вдруг решил покинуть жаркий Крым.

Взмахнул крылом натруженным,
И голосом простуженным
Изрёк: «Тоска взяла по рандеву!
Давно я не курсировал!..»
И, смяв кусток кизиловый,
Умчался в златоглавую Москву.

Имел обыкновение
Искать он вдохновение
В беседе о высоком, для души!
Вот серафимово крыло,
Что много раз его несло,
Опять в тиши полуночной шуршит.

Обычно в белокаменной,
Пожарами израненной,
Он выбирал места повыше: сесть,
И оглядеть, сверкнув зрачком,
Все улицы, за домом дом,
А заодно поэтов перечесть.

Имея опыт зрительный,
На Храм Христа Спасителя
\намерился спуститься Серафим.
Но что за напасть? – вместо стен
Церковных замерцал бассейн…
И Серафим замешкался над ним.

Светало. Небожители,
Старинного ревнители
Повысунулись густо и-за туч.
А снизу – клан писателей,
Поэтом и издателей
Канючил: «Сёма! Выбери, не мучь!»

Под бодрый хруст гимнастики
«О вас писали классики!
Спуститесь!» - проорали в мегафон.
А толпы декадентиков
И бледненьких студентиков
Валили валом, как на стадион.

Скрипя пиджачной кожею,
Причёскою ухоженной,
Очки с цепочкой между ног зажав,
Нинель Белоцерковская,
 Мадам новомосковская,
Звала его на «чай среди дубрав».

Но что-то запредельное
И нечленораздельное
Бубнил, кружа, взгрустнувший Серафим.
Вздохнул: «Да тут не нужен я…»
И тело неуклюжее
Поворотил обратно, в жаркий Крым.

1982