Лицемерие

  Как-то я собрался поехать в Изюм, где у меня намечалась небольшая работа по оформлению кафе, ну, для солидности и, чтобы не было скучно, пригласил своего напарника Серёгу.
   Нам часто приходилось туда ездить. Вот, мы,  и брали в дорогу, чтобы скоротать время, ведь, ехать, почти, полтора часа, горячительное, типа, коньяка. Садились в автобус, выпивали и, немного расслабившись - кемарили, а когда просыпались, то у же были на месте, так и сокращался путь...
  В этот раз купили, как сейчас помню, чекушку коньячка «Шустов», и пару апельсинчиков, потому, как мандаринов небыло, а с лимонами в дороге возиться, - нарезать и посыпать сахаром не хотелось.
  Вот мы, как только дождались автобус, следовавшего из Харькова в Донецк, сразу заняли свои места и начали трапезу.
Народа впереди и сзади ещё не было, и пока Серый чистил большой апельсин, я плеснул в одноразовые стаканчики алкогольного снотворного, чтобы дорога была лёгкой, и тут в салон начали входить пассажиры.
Тогда я предложил:
- Давай быстренько опрокинем, пока никто не видит.
Но, как только мы беззвучно чокнувшись, и стали неспеша, наслаждаться ароматом любимого напитка, подскакивает какой-то молодой крендель и спрашивает:
 - Верар ю плезес?
 Ну, я примерно, понял, о чём речь, потому, как учил когда-то английский, это типа, - чьи у вас места?
 Но, от такой прыти, чуть не поперхнулся, и, допив до конца, отвечаю:
- Наши! – и, словами Батюшки из фильма «Королева бензоколонки», правда, вставив ещё и своё вводное слово, добавил, - чуть всю обедню не испортил, гад!
А, он видно не понял, что я сказал, поэтому, подошедший второй юноша, с небольшим акцентом спросил:
- Какиие у вас мэста?
- Тридцать пятое и  тридцать шестое, - отвечаю.
- А, ви бы не могли пересэсть?
« Мы, так хорошо устроились, - подумал я, - разложили закуску на мини столиках, стаканчики приветливо поблескивают в нишах и бутылочка в сеточке удобно расположилась, а перебираться – это такая канитель», - поэтому спрашиваю:
- А вам, какая разница, где ехать?
 - Ми хотэли всэй нашей компаньией бить вмэсте.
 И тут, мы заметили, что спереди и сзади все места занимает, молодые девушки и ребята, лет девятнадцати. Они так шумно о чём-то разговаривают, смеются, улыбаются, что я даже немного опешил.
 Но, потом, взяв себя в руки, предложил:
- Так! Мы сейчас, оприходуем содержимое, и сразу поменяемся, а вы, пока занимайте свои места.
  И наливаю ещё по одной.
  Они, с удивлением, глянув на красочную этикетку на английском языке, сели в кресла за нами, а вся оставшаяся братия расположилась впереди.
 Автобус тронулся и мы, как ни в чём не бывало, продолжили наше застолье.
 Когда, мы налили оставшийся коньяк в стаканчики и выпили, смачно закусив апельсиновыми дольками, я сзади услышал:
- У нас, брэнди нэ разрешают пить в автобусэ …
 «Вот, гад, - подумал я, - опять под руку гавкает, да, ещё с идиотским каким-то акцентом».
 Хоть меня уже немного, как у нас говорят, - торкнуло, но, взяв себя в руки, как можно спокойнее спрашиваю:
- А, где – это у вас? И, что не разрешается?
- В Америке, - испуганно произнёс малый, и добавил, - алкогол  у нас  обязатэльно надо в пакэт положить.
Мы с Серым заржали и я сказал:
- Вот, всё у вас там не по-человечески. Ну, допустим если он в пакете, так, что никому не понятно, что там спиртное, - и продолжаю, - ведь, кока-колу вы в пакет засовываете?
- Кока-колу – нэт, а спиртное – обьязатэльно, - так и не поняв моего сарказма, ответил пацан.
  Коньяк благотворно подействовал на меня, и я немного навеселе, повернувшись назад, решил  поразглагольствовать с ребятами:
- В Америке везде сплошное лицемерие! – сказал я, а потом выдал тираду Шарикова из «Собачьего сердца», которую я знал наизусть, потому, как она мне очень нравилась: «Вот всё у вас, как на параде: салфетку – туда, галстук – сюда, да извините, да пожалуйста – мерси, а так, чтобы по настоящему – это нет! Мучаете себя, как при царском режиме...»
  Когда, я закончил, и, увидев их глаза, как - пятаки, понял, что они нихрена не врубились о чём, я говорил.
Тогда, уменьшив обороты, спрашиваю:
- А, вы, как у нас оказались? Что, где-то учитесь?
- Да! - испуганно залепетал американец ещё с бОльшим акцентом, видно подумав, что я какой-то КГБист, - ми, учимся в  юниверситэте в Цинцинате, у нас между городами бразерская связь и мы прииехали сюда по программе обмэна стюдэнтами: они – к нам, а ми – к вам.
- Это, называется: «Города побратимы», - засмеялся я,
-  Вот, ми были  в Харковэ, а тепэрь в Донецк едем, - отрапортовал он, как по заученному.
Серёга ещё больше засмеялся и, развернувшись, сказал:
- Ну, тогда угощайтесь! – и протянул целый апельсин, который у нас остался.
- Сенкью – пробормотали пацаны хором, взяв презент.
  И через минуту  цитрусовый запах разнёсся по салону.
 А, я удовлетворённым таким развитием наше беседы и тем, что не надо никуда пересаживаться, продолжил:
- Вот кум у меня живёт в Америке уже почти пять лет, он тоже заметил, что у вас есть куча дурацких законов. Он, когда мне рассказал, что нельзя есть мороженное стоя на тротуаре или возить собаку в лифте, - я удивился, а если гонятся или охотится за бабочками и мотыльками под фонарным столбом, - то могут оштрафовать на кругленькую сумму. А, когда, он переехал в Нью-Джерси и посетовал, что там, коты должны носить три колокольчика, чтобы птичку не поймали, а, глядя на полицейского, нельзя хмуриться, - я сам офонарел. Вот, теперь понятно, почему у  вас все люди улыбаются, хотя в душе готовы, небось, друг-другу морды набить. И за это время кем он только не работал: от ночного парковщика, до – дальнобойщика, то на него уже три раза  подавали в суд. В основном по мелочам: то, какая-то женщина  в него врезалась, то машину не там поставил, а последний раз его оштрафовали, за то, что газон возле дома, был на три сантиметра выше.
Правда, он уже привык, и сейчас устроился на какую-то фирму и вроде - всё нормально, - и продолжил,- а, вот мой приятель Микель, когда учился в со мной в Худпроме  и мы ему такую кликуху  дали,  от имени Микеланджело, так он сначала поехал в Израиль и там на пляже портреты рисовал. А потом - рванул в вашу Америку, а через три месяца вернулся, сказав, что там надо – пахать, и очень строгая полиция со своими нравами и законами. Когда он мне позвонил недавно из  Хайфы,  и рассказал свои приключения в США, я долго смеялся.
- Ты, представляешь с чем я столкнулся, - рассказывал он, - пошёл в зоопарк, а там на клетках таблички висят:
«Запрещается предлагать животным виски или сигареты!», а слонам ещё и пиво нельзя давать, так я её для смеха даже сфотографировал,  и никто не удивляется этой глупости. А в одном баре была - такая: "Напитки раздавать за счёт заведения запрещено законом". Или - " Запрещается издавать булькающие звуки в общественных местах". Вот я и вернулся назад.
  Американцы, услышав мою тираду, стали улыбаться, а самый разговорчивый сказал:
- У нас демократическая страна, поэтому есть даже закон запрещающий продавать дырку от пончика.
Мы с Серым, как это услышали, так и грохнули  со смеху:
- Это, как у Маяковского говорю: «Одним – бублик, другим – дырка от бублика, – это и есть демократическая республика!»
И они тоже начали смеяться.
А я уже серьёзнее продолжил:
- Кум, тоже меня приглашал в Америку, но у меня, как художника-оформителя  работы хватает, и не охота куда-то ехать. Мне и здесь неплохо. А главное, что не надо лицемерить, засовывая коньяк с красивой этикеткой в какой-то там невзрачный пакет.