Последняя осень

Как долго мы в степи стояли
прикрыв собою левый фланг,
лишь сотни быстро исчезали
галопом мчась от нас в овраг.
Да артиллерия с обозом
в безумной спешке торопясь,
везла с собой с последним возом
и беспрестанно матерясь,
погибших в сече добровольцев,
что пали ныне под Хопром
в лучах тепла осенних солнца
залитой кровию свинцом.
Лишь ступни ног босых в телегах
из-под рогож были видны,
да кисти рук на толстых слегах
сжимали хладные персты.

Мы непрестанно отступали
ведя жестокие бои,
и в арьергарде прикрывали
свои побитые полки.
А рядом шли донцы с придонья
везя поклажу на конях,
да пробудившися спросонья
больные выли на возах.
Казалось нам в начале лета,
что мы очистим Русь свою
от комиссарского совета,
что поглотил отчизну всю.
Своею алчною рукою
прибрав станицы,города,
он с непокрытой головою
топтал святыни с высока.

Там,где совдепы и ревкомы
вступали в личные права,
лилася кровь,людские стоны
неслись в подвалах из Чека.
И трупы, тех черезвычаек
везли в овраги к алтарям,
под скорбный крик парящих чаек
о том взывая к небесам.
И кумачовой вереницей
окрашен был кровавый стяг,
когда вознёсся над столицей
с масонскою звездою флаг.
Ему как бесу поклонялась
в бесчинстве лютая толпа,
а над крестом лишь усмехалась
его подошвами топча.

Но сердцу русскому к отмщенью
воззвал тогда свободный Дон,
и от похмелья к протрезвленью
призвал своих собратьев он.
Все те,кому была отчизна
как мать родная дорога,
кто бесовского коммунизма
вкусил в застенках ВЧКА;
тянулись к Дону как к спасенью
сквозь боли,муки и разлад,
предавшись скорбному веленью
поняв,что нет пути назад.

И в битвах тех, в степях привольных,
я до конца не мог понять,
как ты смогла себя распять
в своих мечтаньях своевольных
ведь была для всех нас-мать.
Единой грудию вскормлённой
я в сердце с русской рос душой,
и от искры воспламенённой
в миг вспыхнул словно трут сухой.

Не мог я молча среди многих
скрывая мщение молчать,
и средь крестов в полях высоких
не мог изменникам прощать.
Наган всегда мой бил исправно,
и шашка острая моя
крушила ворогов изрядно
в лихих атаках на врага.
И слышал я пощады стоны,
но был в бою не примерим,
и милосердия закона
исчезли как весенний дым.

Мы все измучились в сраженьях,
лишь вера ободряла нас,
и в бесконечных наступленьях
ждала в полях в урочный час.
Свой жребий брошенный судьбою
мы,добровольцы сберегли,
и вместе с русскою землёю
в полях бескрайних полегли.
На век сомкнув младые веки
испили чашу бытия,
земли своей родные дети
хоть нас и прокляла она.

Готовлю я гнедого к бою:
-Ну,потерпи мой верный друг,
уж вряд ли свижусь я с тобою
когда врагов несметный круг,
всё ближе к Манычу седому
стекает лавою стальной,
нас всех сжимая как подкову
всей пролетарскою клешнёй.
Пусть эта осень в жизни нашей
мелькнёт огнём своих лесов,
нет на Руси мгновенья краше
чем время красочных цветов.
И в том сиянье золотистом
в янтарно-красном блеске крон,
закат пылает в небе чистом
в поблёкшем золоте погон...