Исторические байки. Часть 61

Исторические байки. Часть 61.

Надо знать – куда бить.

Английская фирма, однажды,
Там попросила, как – то раз,
Учёного Петра Капицу,
В одном вопросе им помочь.

Советский физик – тот учёный,
И попросили там его,
Устранить неполадку в новом,
Электродвигателе их.

Внимательно его осмотрит,
Капица, Несколько там раз,
Включит и выключит его там.
Потом попросит молоток.

Подумав – по нему ударит.
И заработал сразу ж тот…
За консультацию Капица,
1000 фунтов запросил.

А представитель этой фирмы,
Увидев, что решилось всё,
За несколько минут, попросит,
Капицу отчитаться в том.

За ту полученную сумму.
Капица написал в отчёт:
«Удар молотком оценил он,
Всего в один английский фунт.

А остальные должны были,
Выплачены ему за то,
Что безошибочно узнал он,
В какое место надо бить»

Какое коварство!

В театре, раз, провинциальном,
Спектакль шёл по Пушкину:
«Евгений Онегин». И шла сцена,
Дуэли, в данный там момент.

Пистолет главного героя,
Почему – то не выстрелил…
Онегина, актёр игравший,
Не растерялся всё же там.

Он Ленского, ногой ударил,
Сообразительным тот был,
С ужасным криком упал на пол,
Выкрикнув целый монолог:

«Какое низкое коварство!
Я понял всё – что твой сапог,
Отравлен!». И – умер» на сцене,
В страшных конвульсиях артист.

Почём нынче большевики?

В 1970 – х,
Папанов Анатолий и
Андрей Миронов же играли,
В спектакле «Интервенция».

Большевика играл Папанов,
Французского ж матроса там,
Играл Миронов. В одной сцене,
Папанов шёл к французам там.

(Большевика – подпольщика)

И говорил, зайдя в казарму:
«За голову большевика,
Обещана была награда -
10 тысяч франков теперь!»

Но неожиданно один раз,
Даже для себя произнёс:
«За голову большевика же,
Обещано 5 тысяч вам!»

«Подешевели?» - шёпотом же,
Поинтересовался там,
Андрей Миронов тут с усмешкой,
Стоя у него за спиной.

Такое огорчение.

Как – то к директору московской,
Консерватории пришёл,
То, к Рубинштейну Николаю,
Один из дилетантов там.

Просил выслушать сочиненья,
Там музыкальные его.
Садится за рояль. Играет,
Одно за другим. А сам ждёт.

Он - одобренья от маэстро,
Но не встречает там его…

Тогда он говорит: «Сыграю,
Самое зрелое своё,
Творение, с таким названьем:
То - «Марш на смерть Мейербера»

Играет. Всё – умолкли звуки.
Печальные аккорды те,
А дилетант всё ожидает,
Оценки мастера, игры.

«Недурно – Рубинштейн тут скажет, -
Но, знаете, было б лучше,
Если бы померли вы всё же,
А марш написал б Мейербер».

Что может быть хуже?

Плевако, адвокат известный,
Имел привычку начинать,
Свою речь в суде фразой:
«Господа, а ведь могло и хуже быть».

И вот, однажды, тот Плевако,
Взялся защищать одного,
Там человека. Тот однажды,
Свою дочь изнасиловал.

Зал был забит битком, все ждали,
С чего начнёт тот адвокат,
Речь защитительную свою,
И тут встаёт Плевако там.

Тот хладнокровно произносит:
«Господа, а ведь могло и хуже быть»
И тут не выдержал судья сам:
«Что, - он вскричал, - скажите мне -

Что хуже мерзости быть может,
Той, что с ним там произошло?»
«Ваша честь, - тут спросил Плевако, -
Если б вашу дочь изнасиловал?»

Выход из положения.

Поль Сезанн, проживал в Париже,
И очень бедствовал тогда.
В мастерской жил тот живописец,
Со своим другом, скульптором.

Тот как – то там слепил скульптуру,
Негра, что отбивался там,
От своры собак. И назвал ту -
«Война за независимость».

Явился как – то в мастерскую,
Сезанна друг, чтоб посмотреть,
На неё. Это был писатель,
Известный там, Эмиль Золя.

И в честь известного всем гостя,
Впервые за зиму зажгли,
Камин. Статуя же от жара,
Обрушилась на пол вдруг там.

9держалась на каких – то подпорках, вроде палок от
метлы и спинки стула)

«Ничего, - утешал там друга,
Поль Сезан, - у тебя была,
«Война за Независимость» статуя,
А впредь будет, как «Спящий негр!»

В «небесной» канцелярии.

С Рудольфом Леманом – Фильгесом,
Немецким математиком,
И астрономом – был там случай,
Во время лекции своей.

Рассказывал учёный этот,
О солнечной энергии.
И он при этом, между прочим,
Новые данные открыл:

«Каждый год чуть ослабевает,
Всё ж сила солнечных лучей.
Что через 80 миллионов лет,
Люди это почувствуют.

«Через сколько же лет, профессор?»
Раздался робкий голос там,
Одного из студентов с зала…
«Через 80 миллионов лет».

Вновь повторил это профессор.
«Ну, слава богу! А то мне,
Послышалось, что вы сказали,
Что, через 8 миллионов там …