Луиза Глюк. Октябрь. Часть 5

Правда в том, что в мире
недостаточно красоты.
И восполнить её мне
одному не по силам.
Честность стала пороком,
я это познал на себе,
Я работаю
лишь потому, что молчу.
Жалкие
мира страдания
ограничивают нас во всём,
наши пути прямы как аллеи
высоких деревьев.
Мы едва лишь знакомы,
и каждый думает,
прежде всего, о себе.
За частоколом заборов и железом
дверей наших домов
комнаты, запертые на ключ
и скрывающие пустоту наших
гибнущих душ.
Словно некий художник
обязан был что-нибудь написать,
только что, он так и не понял.
Даже ложь теперь
как устройство
для утверждения бытия
у того, кто пришёл на распутье,
украшает она эпоху.
Здесь я молод.
Скачу по вагонам метро,
прикрываясь от мира,
словно щитом,
маленькой книгой.
Мир мне шепчет:
«Ты не один».
И стихи разлетаются эхом
в темном тоннеле.

* * *

5.

It is true there is not enough beauty in the world.
It is also true that I am not competent to restore it.
Neither is there candor, and here I may be of some use.
I am
at work, though I am silent.
The bland
misery of the world
bounds us on either side, an alley
lined with trees; we are
companions here, not speaking,
each with his own thoughts;
behind the trees, iron
gates of the private houses,
the shuttered rooms
somehow deserted, abandoned,
as though it were the artist’s
duty to create
hope, but out of what? what?
the word itself
false, a device to refute
perception— аt the intersection,
ornamental lights of the season.
I was young here. Riding
the subway with my small bookas though to defend myself against
the same world:
you are not alone,
the poem said,
in the dark tunnel.