Ночью со среды на четверг

Сплю в спальнике почти, под головой баул.
Фырчит огромный зверь в подлеске; ёжик вроде.
Наверное, его я в чём-то обманул:
Уже почти сентябрь, а я ещё в походе.

И он мне предъявил из ближнего куста,
Да так, что виноват во всём, что ни скажи я.
Вот холодно, темно, и жизнь ежа пуста,
И на его земле вовсю храпят чужие.

Что время запасать. Пора, мой друг, пора!
А там, глядишь, и снег. Одно не ходит лихо.
Что где-то с год тому, а то и с полтора,
Забрав с собой ежат, за кряж ушла ежиха.

Дохнул осенний хлад, да с чёрной да с реки.
Вообще, кто их поймёт, смурных ежовых женщин?!
Всё глубже от ежей уходят червяки.
Мышей или жуков чем далее, тем меньше.

За эту ночь в лесу я выбился из сил.
Явился б из куста, вот почесал бы спинку!
Ежа я утешал, винца ему налил
И выдвинул вперёд с мускатом прелым крынку.

Уж тут, как ни крутись, но лучше я не мог.
Меня в твой квёлый лес привёл несчастный случай.
Вообще всю эту ткань соткал Всесредный Бог,
А я не виноват. Прости, мой друг колючий...