Барак

Глава 11
В детском доме жизнь шла своим чередом. Никто не ожидал неприятностей. Дети не знали, что происходит за кулисами. Сначала, приехал комиссия из отдела народного образования. Им поступила жалоба, от родителей, из школы, где учились  детдомовские дети. Родители были не согласны с присутствием в школе детей изменников Родины. После этого комиссии из райкома и горкома партии, а напоследок, комиссия из НКВД*. Выводы были неутешительные. Директора Карима Батыровича, признали негодным для такой работы. За слишком мягкое отношение к детям врагов Родины. Велели готовить дела, для перевода детей в спецдома, в другие регионы. Дали неделю для оформления документов. Он вызвал к себе Лиду и Броню.             -Девочки, вам по пятнадцать лет, у нас большие проблемы, меня наверно посадят. Я не хочу, чтобы вы пострадали. У меня нет возможности, отправить вас в другой город, вас сразу, как несовершеннолетних задержат на вокзале.  Я могу помочь только здесь, в Ташкенте.  Я переделал вам документы, написал, что вам по четырнадцать лет и вы закончили семилетку. С директором школы я договорился. Я меняю вам фамилии. Ты , Лида, будешь Лидия Николаевна Ковальчук, а ты Броня, Будешь Надежда Петровна Петрова, очень у тебя имя приметное. Вы самые старшие в моём детском доме, и я не хочу, чтобы вас подвергли репрессиям*. Я вас перевожу срочно в *ФЗУ   при ткацкой фабрике. Директор мой друг, воевали вместе в гражданскую войну. Я вам уменьшаю возраст на год, теперь вы обе тридцатого года рождения. Ты, Броня, постригись и старайся не показывать свою рыжую приметную шевелюру. Ходи в косынке. Вот тебе пудра, - он протянул ей коробочку пудры « Кармен». -Запудривай веснушки. Я знаю, что у вас есть друзья, но пожалуйста, прекратите с ними всякие контакты. Фабрика находится на другом конце города. Я надеюсь, что вы с ними не будете пресекаться. Уйдёте рано утром, я скажу, что вы сбежали. Пусть ищут.                – Девочки расплакались:                -Карим Кадырович, как же Вы?                - Не беспокойтесь девочки, я как ни будь переживу, ещё и не такое переживал, семьи у меня нет, вы моя семья.                - А как же Тимка?                -К сожалению Тимке я помочь не могу. Единственное, что я могу сказать, что фамилию ему не поменяют. Он останется Тимфеем Николаевичем Яремским. В таком возрасте фамилии уже не меняют. Меняют только детям до пяти лет, чтобы родители, если останутся живы, не могли их потом разыскать. Вот вам ваши документы.                Он протянул им свидетельства о рождении, документы об окончании семи классов и направление в ФЗУ. – Идите пешком, не садитесь в автобус. Прямо к директору фабрики.                Девочки  распрощались с ним, расцеловали его. Ночью Лида и Броня, пошли в душевую. Лида обкорнала Броне волосы.                – Ничего, отрастут. Так даже интересней.                Рано утром они тихонько вышли из детского дома. Дорога до фабрики, заняла три часа, город был большой. Директор их принял, посмотрел документы и отправил оформляться в училище и в общежитие. В училище их оформили и выдали направление в общежитие и талоны на питание в заводской столовой. В общежитии, их поселили в комнату на десять человек. Все были на занятиях. Девочки заняли койки и узнав у коменданта, когда обед, пошли в столовую. Они очень проголодались. Вернулись и легли спать. Проснулись от того, что кто- то щекочет им пятки.                -  Эй, спящие красавицы, вставайте, давайте знакомиться. Вы кто такие?                – Я Лида Ковальчук.                – А я Надя Петрова.                - Слышь Петрова, а чегой- то  ты в косынке.                -Да вши заели, не боись, я их вывела и обстриглась. Как волосья отрастут, так сниму косынку.                -А откуда вы?                - Из детского дома на другом конце города.                – А чегой- то  не начали учиться первого сентября?                -Мы хлопок собирали, провозились до октября. А по возрасту закончили школу и нас решили отправить сюда учиться. А как здесь с учёбой?                - Какая  учёба, все в цехах, принеси подбери, убери. Такой грохот стоит, что многие женщины почти что глухие. И мужиков, раз два и обчёлся. Наладчики и бригадиры, и те два с половиной калеки, а так, почитай одни бабы. Да и бабы разные, есть узбечки, которые плохо говорят на русском. Но это не мешает им работать. Завтра выйдете в цех, всё узнаете сами. В цеху стоял адский шум. Девочки даже себя не слышали. Им тут же вспомнился фильм с Любовь Орловой « Светлый путь». Общего с фильмом ничего не было.  За день они так намотались, что даже есть не хотелось. Приняли душ и легли спать. Через несколько дней, по городу пронёсся слух, что детский дом для ЧСИР, расформировали, детей распределили по другим детским домам, а директора арестовали, осудили за подрыв решений партии и правительства и расстреляли. Девочки закрывшись в уборной, долго плакали. Потом взяли себя в руки и решили, что надо выживать.               


*НКВД – наркомат внутренних дел.                *ФЗУ- фабрично заводское училище.                *Из детприемников детей отправляли по детским домам. Братья и сестры практически не имели шансов остаться вместе, их разлучали и отправляли в разные учреждения.   Дети репрессированных родителей рассматривались как потенциальные «враги народа», они попадали под жесточайший психологический прессинг как со стороны сотрудников детских учреждений, так и сверстников. В такой обстановке в первую очередь страдала психика ребенка, детям крайне трудно было сохранить свой внутренний душевный мир, оставаться искренними и честными. Социально опасные дети
Большой террор породил новую категорию преступников: в одном из пунктов приказа НКВД «Об операции по репрессированию жен и детей изменников Родины» впервые появляется термин «социально опасные дети»: «Социально опасные дети осужденных, в зависимости от их возраста, степени опасности и возможности исправления, подлежат заключению в лагеря или исправительно-трудовые колонии НКВД или водворению в детские дома особого режима Наркомпросов республик».
Возраст детей, попадающих под эту категорию, не указан, значит, таким «врагом народа» мог быть и трехлетний малыш. Но чаще всего «социально опасными» становились подростки. Таким подростком был признан Петр Якир, сын расстрелянного в 1937 году командарма И.Э. Якира. 14-летний Петя был выслан вместе с матерью в Астрахань. После ареста матери Петя был обвинен в создании «анархической конной банды» и приговорен к пяти годам заключения как «социально опасный элемент». Подростка отправили в детскую трудовую колонию. О своем детстве Якир написал воспоминания «Детство в тюрьме», где подробно описывает судьбу таких, как он, подростков. М.И. Николаев, сын репрессированных родителей, выросший в детском доме, пишет: «Практика была такая: чтобы исключить у ребенка любую возможность воспоминаний, ему давали другую фамилию. Имя, скорее всего, оставляли, ребенок, хоть и маленький, но к имени уже привык, а фамилию давали другую… Главная цель у власти, забиравшей детей арестованных, заключалась в том, чтобы они вообще ничего не знали о родителях и не думали о них. Чтобы, не дай бог, не выросли из них потенциальные противники власти, мстители за смерть родителей».