38. Ян Трёхпалый. Закрывающий эпоху

38...((177.а)) Реконструкция. Раб переносится в сознание ключника эпохи.
Ясновидение переносит раба в главные для автора книги минуты жизни – последние минуты.
Трёхпалый Ян исполняет службу ключника эпохи, закрывая Подмётную и впрок покоряя ещё не начавшуюся – Порожнюю эпоху.
…
Раб чувствует, как его рука совершает чужое движение. Холодная и сухая трёхпалая ладонь разворачивается вверх. По мизинцу на небо щекотно выбегает маленький паук и начинает плести облачную паутинку.
Едва заметная поначалу, она становится всё шире и гуще, пока не затягивает небо и землю. Вокруг мегаполисов паутина образует коконы, между ними сеть дорог. Связанные воедино, зависящие от других пустые люди разобщены: каждый в своём в коконе и каждый на виду. Готовы к тому, чтобы их съесть.
…
Порожняя эпоха, так называемого, технического прогресса – всего лишь коврик у дверей следующей Подмётной эпохи, недолгий отдых, пустой сон.
Когда наступит ему время просыпаться, косматый пёс о восьми лапах, цепной пёс ключника потянется… Чихнёт и встряхнётся… Что за такое? На носу – майский снег. Не человеком пахнут свежие следы вдоль забора. Вместо пятки там отпечатался коготь, повёрнутый назад. Ясно-понятно: лесной протопал… Куда нравился? Не в наш дом и ладно. Гав-гав, оборотень, гав-гав на тебя. Знобко спросонья. Полаять что ли на кружащийся майский снег?
Примерно так всё и будет. Недолго ждать. Растает сон Порожней эпохи и вернётся настоящая – колдунская жизнь.
***
38...177.а Исходник
Ян думает о бессмертии:
«Полупрозрачны время и пространство.
За красотой витражной
сияет большая символичная подсказка:
и я такой же, не цельный, проницаемый.
Как бесконечный лабиринт
полупрозрачных колдовских мозаик
устроен мир и обитатели его.
Если когда-то и проник в открытое окно луч солнца,
то затерялся здесь давно, тысячекратно преломившись.
А если нет?
А если так и петляет, отражаясь?
С чего вдруг, сам не знаю,
но видится мне светлый рыжий заяц,
по лабиринту скачущий, по алтарям, темницам,
сокровищницам, внутренним садам.
Зверь длинноухий, издали он белый,
и кажется лишь бликом.
Вблизи он золотой как солнце,
сидит на витраже, на отраженье и смотрит вдоль луча,
вдоль самого себя глядит наверх и за пределы лабиринта.
С ним встретится – неповторимый шанс
взглянуть туда же».