Памяти поэта Тимура Алдошина. 1961-2021

У него была тонкая и добрая душа, хотя внешне он мог быть и резким, и категоричным. Казанский поэт Тимур Алдошин был очень талантлив и не вмещался ни в какие рамки. Для него свобода творчества и самовыражения значила очень многое, если не всё... Поэт настоящий, с большой буквы, который посвятил литературному творчеству всю свою жизнь.
Мы ходили в одно ЛитО при "Комсомольце Татарии", которое вёл писатель Диас Валеев еще в прошлом веке, там подружились и дружили долгие годы. Ничто не омрачало этой дружбы... Его мама Лия ханум училась в одно время с моими родителями на истфилфаке КГУ и хорошо их помнила, это тоже сближало. Бывая у нас дома на днях рождения, Тимур часто дарил стихи-посвящения... Мы их бережно храним. Он бывал и на заседаниях нашего ЛитО. К сожалению, последнее время Тимур часто и тяжело болел,  не мог выходить из дома по состоянию здоровья.
10 октября 2021 года его не стало, ему было всего 60 лет...
Спи спокойно, дорогой Тимур Леонидович! Друзья, поэты и Казань тебя не забудут. Ты прочно вписал свое имя в ее литературные анналы.
Как было бы хорошо и правильно издать посмертную книгу Тимура Алдошина в изд-ве Маковского, например, со всеми его стихами и воспоминаниями о нём. Или в Татарском книжном издательстве.
В Казани вряд ли скоро появится поэт такой глубины, мощи, масштаба и таланта...
И потомкам ещё предстоит понять и оценить в полной мере твой вклад в российскую словесность.
И не только. Вечная память.

***

 11 октября 2021 Главная / Рубрики / Общество Тимур Алдошин: Мы — грядущему записка Опубликовано: 04.08.2011 

Тимур Алдошин родился в Казани. Образование, как сам говорит, «десять классов плюс коридор». Коридор оказался весь в стеллажах с книгами… Поэтому Тимур Алдошин человек переначитанный, а поэт при этом — креативный, оттого и остается любимцем публики, причем речь и о публике, состоящей из самих поэтов. Он лауреат литературной премии имени А.М.Горького 2005 года. С 2002 года вместе с Алексеем Кирилловым руководит литературной студией «ARS Poetica» при Казанском университете. Публиковался во многих республиканских и московских журналах, в коллективных сборниках и антологиях, а вот с персональным изданием стихов дело подзатянулось. Единственный личный сборник под названием «Те и эти светы», больше похожий на тетрадку, чем на книжку, ему в свое время издали друзья-поклонники. Ныне планируется нечто более серьезное, соответствующее званию «книга поэта»: обложку книги, которая вот-вот выйдет в свет, вы видите. У наших читателей есть возможность уже сейчас заглянуть в будущую книгу поэта…

* * *
Брат мой Пушкин, что нам слава, коли жизнь нехороша? Из подруг — одна лишь клава, из скотин — одна мыша! Хоть теперь иная эра: не чернила да перо — электронная химера ухмыляется хитро, все таким же грешным делом занимается поэт: на листе обманно-белом проявляет Божий след. Заведет тебя далеко говорливая строка!.. … Где ни адреса, ни срока, лишь огромные срока, все без права переписки… Дальше — только тишина, вечной славы обелиски — а на кой тебе она? Не грусти об этой жизни: эка радость — мед с дерьмом! Так уж принято в Отчизне — убивать в тридцать седьмом. Сочиняй иную долю для поэтов в небеси… Вот приду к тебе на волю — потолкуем о Руси.

* * *
В волосах твоих да будет свет, теплая пушистая звезда, — пережжем, как пробки, «Интер-нет», между нами будет «Интер-да»! Кончится вчерашняя печаль, засияет завтрашняя твердь, будем всюду лазить, выключать ржавую низложенную смерть. Раздадим сиротам мам и пап, дождь — пустыням, сестрам — женихов, вдунем в дрожь любви ветвей и лап разум для писания стихов. Подползет собакой континент к нашему небесну кораблю, скажешь ты ему: «Хоть места нет — забирайся, я тебя люблю!» Нам найти написано в роду, позабыв все прежние места, чистую-пречистую звезду, где никто не убивал Христа.

 * * *
Выколачивать пальцы из траков, на морозе железом звеня… Впереди — огнедышащий Краков, позади — батальон и броня. Сто наркомовских ходят по жилам вверх и вниз, словно поршни в движке, и сейчас закричит: «По машинам!» шлемофон на горячем виске. Смотрит Царство торжественно гневно, липы черные кверху воздев. До видзенния, пани крулевна, мы их выбьем отсюда, пся крев… …Подавившися костью костела, спит в предместье бригада СС. Спит в снегу батальон мой веселый — лишь один, как и прежде, воскрес. Поправляет то шлем мне, то платье на ее изумленных ногах, позабыв про судьбу и распятье в обожженных любовью снегах…

* * *
Утро. Собака сидит на дереве. Это неправильно, черт возьми! Чего она, спрашивается, там делает? Жалобный взгляд говорит: «Сними!» Лезла за кошкой, и было здорово, вдруг провалилась в туман луна — и вот, очнувшись, в платье разорванном, скована с веткой, дрожит она. Лезу, хоть сам не умею, выше все, дуру снимать, что сидит, скуля, — вдруг ощущаю, как валко движется страшным волчком подо мной земля!.. Где же собака? Сижу на дереве, мокрые пятна коры обняв… «Что он там, собственно, утром делает?» — это, наверное, про меня. Лезут спасать. Все мокро от осени. Вдруг просыпаюсь, как от толчка: кто же их всех теперь снимет, Господи, с башни летящего вкривь волчка?!

* * *
 Жизнь — не химия бактерий, а сиянье без конца… Я читаю в атмосфере имя моего отца. В небосвод окно открыто. В дивный звездный зимний сад. Леониды, Леониды! Снегопадный звездопад. В зимнем воздухе не видно даже самых крупных звезд. Леониды, Леониды… В небесах светло от слез. Леониды, Леониды тихим голосом трубы будят спящую планиду моей глупенькой судьбы. Точно так в другом столетье, очи вскинув к небесам, наши будущие дети нас узнают по слезам: «Посмотри, летит Алёша… Посмотри, летит Алдошин… Посмотри, летит Алиска…» Мы — грядущему записка. Хвост кометы вверх трубою — ей сегодня тридцать три! Над недвижною судьбою мы несемся, посмотри!

* * *
Говори мне много всяких слов, все равно о чем, — но говори. Каменную сушку расколов, чайник на две чашечки свари. Рафинад кусая пополам над столом, где тряпки и гуашь, я согласен, чтобы — по делам, потому что этот город — наш. Этот вечер, тянущий в окно длинных светов сонные снопы, милосердно целое одно с тем, как мы рожденны и слепы. Дети ищут в мире молока, утыкаясь в кошкино тепло. Вылепи нам домик из песка — все равно, где мне с тобой светло. Засмущайся, платьице поправь, тонкой кожей осветясь в окно, чайник или музыку поставь, все равно какую. Всё равно.

Источник: https://rt-online.ru/p-rubr-obsh-38482/
© Газета Республика Татарстан