Великие первопроходцы. Часть 39

Великие первопроходцы. Часть 39.

Посвящено Джорджу Кеннану, первому американцу –
Совершившему в 19 веке вояж по Сибири.

Первая часть.

1865 год

В этом году Кеннан был нанят,
Русско – американской там,
Компанией, То – телеграфной,
В исследованьях чтоб помог.

Возможного тогда маршрута,
Прокладки телеграфной там,
Линии уж из США в Россию,
Через Аляску и Сибирь.

(Аляску – Берингов пролив – Чукотку и Сибирь)

На выполнение заданья,
Ушло два года у него.
Телеграфист за это время,
В Чукотке и Камчатке был.

Шёл на собачьих он упряжках,
Вот так и началась тогда,
Его любовь к нашей России,
А дом книгу написал.

(«Кочевая жизнь в Сибири». После чего он стал
Зарабатывать на жизнь чтением лекций о России)

1870 год

Затеял новое, тот Кеннан,
Там путешествие в тот год,
Он в Петербург прибыл в то время -
Войны Кавказской дух витал.

Все разговоры о войне той,
Тема сверхпопулярная.
Кругом в столице продавались,
Кинжалы горские тогда.

(Инкрустированные серебром и золотом)

И башлыки входили в моду.
На Кеннана же это всё,
Произвело там впечатленье,
Огромное, видя то всё.

Не обращая же вниманья,
На предостережения,
Опасности тогда кавказской,
Он в Дагестан отправился.

И утверждал Кеннан позднее,
Что из всех виденных им мест,
В России самым экзотичным
Стал тогда ж именно Кавказ.

(И живописным ко всему)

В городе Шуре, оказавшись,
Он свёл знакомство быстро там,
С наместником этого края,
С грузинским аристократом.

(Князем Горгадзе)

С ним совершил он двухнедельный,
Конный  там горный переход,
По землям тем малоизвестным,
Этого Дагестана там.

Даже из людей тогда  русских,
Мало кто был в этих местах,
А средь американцев Кеннан,
Был первым в свои «двадцать пять».

Картина, что тогда предстала,
Перед глазами Кеннана,
В губернском дворе – поразила,
За необычность там свою.

Горгадзе, князь в своей папахе,
Одетый в шёлковый халат,
Зелёный – был там перетянут,
Поясом очень дорогим.       
 
(Массивным и серебряным)

Стоял он на террасе дома,
И с генералом говорил,
И с офицерами, в нарядных,
В мундирах тех кавказских войск.

(С генералом Тергукасовым)

И три десятка горцев в серых,
Камзолах долгополых, те,
Украшены все газырями,
И из слоновой кости все.

В высоких все стоят папахах,
С овчины чёрной, на ногах,
Белые бурки, из верблюжьей,
Шерсти. Такие были все.

(В алых сапожках с золотым позументом сидели
В седле на конях. Они прилаживали и оправляли
На себе украшенные серебром ружья, пистолеты,
Сабли и кинжалы, ожидая сигнала отправиться в путь)

Вторая часть.

После сигнала к отправленью,
Кеннан с горцами двинулся,
Через Аварские ворота,
В горы Дагестана уже.

Из воспоминаний Кеннана:

«Первый ночлег их был в ауле,
Джунгутай. В ожидании,
Князя и всей его там свиты,
А вскоре появились те.

Горцы, увидев их, галопом,
Выскочили из тех ворот.
Стегая лошадей хлыстами,
Вопили, громко гикали…

(Горцы из аула, богато одетые)
               
И беспрестанно все стреляли.
Скакали в нашу сторону,
Картина яростной атаки,
Сердце биться заставило.

Не зная же, что на уме их,
Нащупал я свой пистолет.
А расстоянье между нами,
Всё быстро сокращалось там.

По мановению руки вдруг,
Поднятой предводителем,
Их – лошади, назад отпрянут,
Остановились всадники.

(И замерли в паре метров от высокого седла Горгадзе
Затем с громким криком: «Асалаам алейкум (мир вам)
Сунули в ножны оружие и потянулись в почётном
Приветствии к князю.

Лезгины – жители аула,
Кеннана удивили тем:
Что внешность была европейской,
Орлиный пристальный - их взгляд.

После ж чая – начались танцы,
И игры. Всё то потрясло.
Как женщины плавно танцуют,
И лица словно ангелов»

И день за днём та кавалькада,
Губернская двигалась там,
По местности гористой дикой,
Из аула в другой аул.

(Где Кеннан имел возможность наблюдать
Обычаи местных жителей)

Окна домов – все, как бойницы,
Видел на нескольких дверях,
Прибитые людские кости,
Отрубленных, остатки, рук.

(Мумифицированные. Ужасные трофеи прежних битв
Или кровной мести)

После длительных переходов,
Группа, достигнув высоты,
3000 метров - спустилась,
В цветущую долину там.

(Алазанскую долину, где находилось имение Горгадзе)

После кавказского похода,
За Кеннаном в Америке,
Прочно там закрепилась слава,
Специалиста по Руси.

(По царской России)

В Америке продолжал Кеннан,
Популяризировать вновь,
Россию. Стал её активным,
Пропагандистом в годы те.

(И выступал против нападок на нашу страну)

Читал он русские газеты,
С журналами. И книги все,
Авторов русских. Под влияньем,
Русской прессы, однако был.

Кеннан враждебно был настроен,
К русским всем нигилистам. Он,
Обрушивался с критикой на,
Тех, кто в стране вершил террор.

И даже уже покушался,
На царскую особу там.
Симпатию этим заслужит,
Российского правительства.

Третья часть.

Стал разрабатывать план новый,
Визита нового в страну.
На сей раз Кеннан обратился,
С просьбой проехать и Сибирь.

Чтоб осмотреть рудники, тюрьмы…
И ему разрешили то.
И любопытно, что тот Кеннан,
От США финансы получил.

(По замыслу правительства США, он должен
Был получить истинное представление
О положении российских каторжан)

С мая 1885 года по август 1886 года

Кеннан с художником там вместе,
Из Бостона, с Фростом Джорджем,
Вояж совершат по Сибири,
Он русский язык знал уже.

Свободно он везде общался,
Получив информацию,
От многих ссыльных в крае этом,
По политической статье.

Его друзьями тогда ж стали,
«Инакомыслящих» там ряд.
И в том числе средь них эсерка,
Брешко – Брешковская тогда.

(Екатерина. Известная как «бабушка русской революции)

Писатель Кеннан с Фростом станут,
По тракту двигаться тогда,
То, по почтовому в Сибири,
Идя с запада на восток.

От Екатеринбурга, дальше,
До рудников Карийских шли,
В Восточном Забайкалье это,
То, к северу от Нерчинска.

Затем обратно уж с востока,
На запад. Отклонившись там,
В сторону, побывали в Кяхте,
В Минусинске, Алтайске, те.

Нелёгкой была та поездка,
Самим им приходилось там,
Искать места им для ночлега.
Просить о смене лошадей.

Добывать пищу. Обходили ж,
Те поселения больных,
Чумой и тифом. И узнали,
Как на полу там ночевать.

(На холодных полах почтовых станций.
И избавляться от насекомых, которыми
Кишели избы на постое)

Но самым тяжким испытаньем,
Там было посещение,
Тюрем, больниц также тюремных,
Особенно женских с детьми.

Так что дорога для них стала,
Там настоящим испытанием,
На прочность духа, и конечно,
Физическую там ещё ж.

К концу пути его художник,
Фрост с переутомления,
Рассудком тронулся… И Кеннан,
Долго лечился потом сам.

Тем временем спонсоры их там,
Американские требовали,
Предъявить им все результаты,
Их путешествия в Сибирь.

Поэтому скоро там Кеннан,
Приступил к публикациям,
Статей в различных там журналах,
Кеннан всё честно написал.

К чести «спеца же по России»,
Скажем, что он не смог назвать,
Чёрное белым. Всё что было,
Изменит мнение его.

Действительность, с коей столкнулся,
Изменит мнение его,
Там о характере царизма,
Российского, что был тогда.

Отныне станет прославлять он,
Революционеров всех,
Российских. Успел подружиться,
Со многими в нашей стране.

Для достижения эффекта,
Большего, появлялся он,
На лекциях своих в одежде,
Заключённого, в кандалах.

В русско – японской войне Кеннан.
С поля боя писал статьи,
Антиправительственную он,
Вёл пропаганду средь солдат.

(Русских, попавших в плен к японцам. В 1891 году
Кеннан написал книгу: «Сибирь и система ссылок»)

1901 год

В Россию снова он приехал,
И в Петербурге тогда встал.
Через недели этот Кеннан,
Был выслан быстро из страны.

1923 год

И перед смертью он напишет,
Про новую. Россию уж,
Про большевизм. И это время,
Всё ж интересную там мысль:

«…НОВАЯ БОЛЬШЕВИСКАЯ КОНСТИТУЦИЯ –
ОСТАВЛЯЕТ ВСЮ ВЛАСТЬ ТАМ ЖЕ, ГДЕ ОНА
И БЫЛА ПОСЛЕДНИЕ ПЯТЬ ЛЕТ, В РУКАХ ГРУППКИ
САМОНАЗНАЧЕННЫХ БЮРОКРАТОВ, КОТОРЫХ
НАРОД НЕ МОЖЕТ НИ СНЯТЬ, НИ КОНТРОЛИРОВАТЬ…»

Умер Д. Кеннан в 1924 году.