самурай

Локтевые изгибы могли бы касаться
косаток на пляже,
но срослось всё иначе.
срослось всё иначе  –
ни косаток,
ни пляжа.
Только локти и Харьков.
Только болезненные ощущения
и радостные ахи,
а также вздохи.
Мы не дети уже и не ребенки.
Наши мысли вышли с пелёнок
и вовсю пропагандируют бунт.
Бунт против нот.
Бунт против сломанных чувств.
Бунт против живых стариков.
Бунт против форм.
Бунт против оков.
Бунт против всяческих норм.
Бунт против нас.
Наше время запомнит наши лица анфас.
Наши люди несут свой профиль
прямо к голодным желудкам масс.
Мы голодны.
Нам стихи, нам любовь, нам кро;ви.
Мы святых повесим у своих изголовий.
Среди нашего брата святых предостаточно.
Хватит на то, чтоб заполнить палаты,
чтоб зазубривать строчки как отче наш.
У самурая нет цели.
У самурая нет меча.
У самурая нет нихуя.
Кроме пути.
И сложности
с поиском места для молитв.
Бытности быть битым своей отчизной,
быть молодым поэтом, жаждущим битв.
Быть самураем, но без японского колорита.
Будто под призмой
разглядывать себя убитым
самым сильным врагом.
Необходимостью
устроиться
в жизни.
Быть не приспособленным к близости
с живым существом.
Быть рупором таких как ты.
Идти по прямой, добывать рис,
но никогда не забывать о пути.