When I was young ,
Strong
When I had a smile
That fascinated women,
I never read them
My poems.
I found that such a remedy
Was beneath my Muse's dignity.
But now,
When I'm very tired
And my smile
Can only express a failed life,
For your sake, my dear,
I'm doing it...
I'm ashamed ,
But I'm reading
My old ballads,
In which there is something left
Of the cello timbre
By which my
Chest was once full of.
Из Ильи Сельвинского
Когда я был молод ,
Силён
И была у меня улыбка ,
Завораживающая женщин ,
Я никогда не читал им
Своих стихов .
Я находил , что такое средство
Ниже достоинства моей музы .
Но сейчас ,
Когда я очень устал
И улыбка моя
Может выразить только неудавшуюся жизнь ,
Ради вас , дорогая ,
Я иду и на это ...
Мне стыдно ,
Но я читаю
Старые свои баллады ,
В которых осталось что-то
От виалончельного тембра ,
Каким когда-то
Была полна моя грудь .
1966
From Ilya Selvinsky
© Copyright: Игорь Вячеславович Топоров, 2021
Свидетельство о публикации №121101104243
Свидетельство о публикации №121101104243
Рецензии
Я никогда не читал им
Своих стихов .
*
И я промолчу, если буду трезв.
Я стану петь, если буду пьян.
*
Типа того, ничего в жизни не надо, кроме Божьей любви:
И хотя в её жизни нет
Ни денег, ни тепла, ни смысла,
Но
Зато есть
Трансконтинентальный секс...
*
http://www.youtube.com/watch?v=1j_BOKgN-gQ
*
Агата Кристи 4 18.10.2021 22:20 • Заявить о нарушении
Своих стихов .
*
И я промолчу, если буду трезв.
Я стану петь, если буду пьян.
*
Типа того, ничего в жизни не надо, кроме Божьей любви:
И хотя в её жизни нет
Ни денег, ни тепла, ни смысла,
Но
Зато есть
Трансконтинентальный секс...
*
http://www.youtube.com/watch?v=1j_BOKgN-gQ
*
Агата Кристи 4 18.10.2021 22:20 • Заявить о нарушении
Так называемый "Бог" поселил язычников в Эдем, создал им тепличные условия. Чтобы они больше не могли жить нормальной языческой жизнью, боялись бы потерять своё тепличное проживание - а значит, боялись бы "Бога". На всякий случай он создал им некий запрет... В моё время, когда я жила и росла, этот запрет был сексуальным, хотя когда я изучала христианскую философию, я не полагала, что пожратое несчастными яблоко символизирует тот факт, что они занялись сексом.
Если люди "Бога" не боятся либо почему-то "Богу" не нравятся, он побуждает их нарушить запрет, после чего изгоняет из тепличных условий, и люди сходят с ума.
У меня были сложные философские понятия касательно секса, но в тот самый момент, в который я поняла, что сложная христианская философия ничего не имеет общего с тем, что происходит на самом деле, а происходящее просто как дважды два, я занялась разнузданным сексом.
http://r.mp3xa.fm/track/567739-sektor-gaza-ljubov-raskumarennaja.html
Агата Кристи 4 18.10.2021 22:30 Заявить о нарушении
Если люди "Бога" не боятся либо почему-то "Богу" не нравятся, он побуждает их нарушить запрет, после чего изгоняет из тепличных условий, и люди сходят с ума.
У меня были сложные философские понятия касательно секса, но в тот самый момент, в который я поняла, что сложная христианская философия ничего не имеет общего с тем, что происходит на самом деле, а происходящее просто как дважды два, я занялась разнузданным сексом.
http://r.mp3xa.fm/track/567739-sektor-gaza-ljubov-raskumarennaja.html
Агата Кристи 4 18.10.2021 22:30 Заявить о нарушении
http://mezzoforte.ru/s/piknik/fioletovo-chernii.html
Агата Кристи 4 18.10.2021 22:41 Заявить о нарушении
Агата Кристи 4 18.10.2021 22:41 Заявить о нарушении
Трансконтинентальный секс ?
Бактериями или флюидами ?
О божественности не имею представления .
Спасибо за прочтение .
Игорь
Игорь Вячеславович Топоров 20.10.2021 15:17 Заявить о нарушении
Бактериями или флюидами ?
О божественности не имею представления .
Спасибо за прочтение .
Игорь
Игорь Вячеславович Топоров 20.10.2021 15:17 Заявить о нарушении
Ну, типа у православных Божественная Любовь эфемерная, выхолощенная бесплотная, мистический секс круче.
http://mp3party.net/music/224016
Агата Кристи 4 26.10.2021 21:55 Заявить о нарушении
http://mp3party.net/music/224016
Агата Кристи 4 26.10.2021 21:55 Заявить о нарушении
Ну, а Любовь Божественная - бактериями или флюидами?
Агата Кристи 4 26.10.2021 21:56 Заявить о нарушении
Агата Кристи 4 26.10.2021 21:56 Заявить о нарушении
У Булгакова, перевру давно читала, что-то вроде того:
Эмиграция.
Кошмарный нищий разбойничий притон.
И всё, во что когда-то в российском дворянском прошлом верил, можно предать, и всех можно предать, можно воровать, убивать, заниматься продажной любовью.
Но есть одно воспоминание, которого предать нельзя, и нельзя предать тех, кто населяет это воспоминание вместе с тобой.
Поезд с белыми едет из захваченной красными России. Полустанок. Ночь, темнотища декабрьская, перрон, ледяным ветром прохватывает тебя до скелета, ни беса не видно, одно видно: фонарики вдоль перрона, голубенькие, и качаются, качаются...
http://r.mp3xa.fm/track/293415-splin-ljudi-na-ladoni.html
Агата Кристи 4 26.10.2021 22:02 Заявить о нарушении
Эмиграция.
Кошмарный нищий разбойничий притон.
И всё, во что когда-то в российском дворянском прошлом верил, можно предать, и всех можно предать, можно воровать, убивать, заниматься продажной любовью.
Но есть одно воспоминание, которого предать нельзя, и нельзя предать тех, кто населяет это воспоминание вместе с тобой.
Поезд с белыми едет из захваченной красными России. Полустанок. Ночь, темнотища декабрьская, перрон, ледяным ветром прохватывает тебя до скелета, ни беса не видно, одно видно: фонарики вдоль перрона, голубенькие, и качаются, качаются...
http://r.mp3xa.fm/track/293415-splin-ljudi-na-ladoni.html
Агата Кристи 4 26.10.2021 22:02 Заявить о нарушении
"— Что ж это за подлецы! — закричал Турбин — Неужели же они не могли дать вам валенки и полушубки?
— Ва… аленки, — плача передразнил Мышлаевский. — вален…
Руки и ноги в тепле взрезала нестерпимая боль. Услыхав, что Еленины шаги стихли в кухне, Мышлаевский яростно и слезливо крикнул:
— Кабак!
Сипя и корчась, повалился и тыча пальцами в носки, простонал: — Снимите, снимите, снимите…
Пахло противным денатуратом, в тазу таяла снежная гора, от винного стаканчика водки поручик Мышлаевский опьянел мгновенно до мути в глазах.
— Неужели же отрезать придется? Господи… — он горько закачался в кресле.
— Ну, что ты, погоди. Ничего… Так. Приморозил большой. Так… отойдет. И этот отойдет.
Николка присел на корточки и стал натягивать чистые черные носки, а деревянные, негнущиеся руки Мышлаевского полезли в рукава купального мохнатого халата. На щеках расцвели алые пятна и, скорчившись, в чистом белье, в халате, смягчился и ожил помороженный поручик Мышлаевский. Грозные матерные слова запрыгали в комнате, как град по подоконнику. Скосив глаза к носу, ругал похабными словами штаб в вагонах I класса, какого-то полковника Щеткина, мороз, Петлюру и немцев, и метель, и кончил тем, что самого гетмана всея Украины обложил гнуснейшими площадными словами.
Алексей и Николка смотрели, как лязгал зубами согревающийся поручик и время от времени вскрикивали: «Ну-ну».
— Гетман, а? Твою мать! — рычал Мышлаевский, — кавалергард? Во дворце? А? А нас погнали в чем были. А? Сутки на морозе в снегу… Господи! Ведь думал — пропадем все… К матери! На сто саженей офицер от офицера — это цепь называется? Как кур чуть не зарезали!
— Постой, — ошалевая от брани, спрашивал Турбин, — ты скажи, кто там под Трактиром?
— Ат! — Мышлаевский махнул рукой, — ничего не поймешь! Ты знаешь, сколько нас было под Трактиром? Со-рок человек. Приезжала эта лахудра — полковник Щеткин и говорит (тут Мышлаевский перекосил лицо, стараясь изобразить ненавистного ему полковника Щеткина, и заговорил противным, тонким и сюсюкающим голосом): «Господа офицеры, вся надежда Города на вас. Оправдайте доверие гибнущей матери городов русских, в случае появления неприятеля — переходите в наступление, с нами Бог! Через шесть часов дам смену. Но патроны прошу беречь…» (Мышлаевский заговорил своим обыкновенным голосом) и смылся на машине со своим адъютантом. И темно, как в ж… ! Мороз. Иголками берет.
— Да кто же там, Господи? Ведь не может же Петлюра под Трактиром быть?
— А чорт их знает! Веришь ли, к утру чуть с ума не сошли. Стали это мы в полночь, ждем смены… Ни рук, ни ног. Нету смены. Костров, понятное дело, разжечь не можем, деревня в двух верстах, Трактир — верста. Ночью чудится: поле шевелится. Кажется — ползут… Ну думаю, что будем делать?.. Что? Вскинешь винтовку, думаешь, — стрелять или не стрелять? Искушение. Стояли, как волки выли. Крикнешь — в цепи где-то отзовется. Наконец, зарылся в снег, нарыл себе прикладом гроб, сел и стараюсь не заснуть: заснешь — каюк. И под утро не вытерпел, чувствую — начинаю дремать. Знаешь, что спасло? Пулеметы. На рассвете, слышу, верстах в трех по-ехало! И ведь представь, вставать не хочется. Ну, а тут пушка забухала. Поднялся, словно на ногах по пуду, и думаю: «Поздравляю, Петлюра пожаловал». Стянули маленько цепь, перекликаемся. Решили так: в случае чего, собьемся в кучу, отстреливаться будем и отходить на город. Перебьют — перебьют. Хоть вместе, по крайней мере. И, вообрази, — стихло. Утром начали по три человека в Трактир бегать греться. Знаешь, когда смена пришла? Сегодня в два часа дня. Из первой дружины человек двести юнкеров. И, можешь себе представить, прекрасно одеты — в папахах, в валенках и с пулеметной командой. Привел их полковник Най-Турс.
— А! Наш, наш! — вскричал Николка.
— Погоди-ка, он не белградский гусар? — спросил Турбин.
— Да, да, гусар… Понимаешь, глянули они на нас и ужаснулись: «Мы думали, что вас тут, говорят, роты две с пулеметами, как же вы стояли?»
Оказывается, вот эти-то пулеметы, это на Серебрянку, под утро навалилась банда, человек в тысячу, и повела наступление. Счастье, что они не знали, что там цепь вроде нашей, а то, можешь себе представить, утром вся эта орава в город могла делать визит. Счастье, что у тех была связишка с Постом-Волынским — дали знать и оттуда их какая-то батарея обкатила шрапнелью, ну пыл у них и угас, понимаешь, не довели наступление до конца и расточились куда-то к чертям.
— Но кто такие? Неужели же Петлюра? Не может этого быть.
— А, чорт их душу знает. Я думаю, что это местные мужички-богоносцы Достоевские… у-у… вашу мать!
— Господи, Боже мой!
— Да-с, — хрипел Мышлаевский, насасывая папиросу, — сменились мы слава те, Господи. Считаем тридцать восемь человек. Поздравьте: двое замерзли. К свиньям. А двух подобрали, ноги будут резать…
— Как! На смерть?
— А что ж ты думал? Один юнкер, да один офицер. А в Попелихе, это под Трактиром, еще красивее вышло. Поперли мы туда с подпоручиком Красиным сани взять, везти помороженных. Деревушка словно вымерла, — ни одной души. Смотрим, наконец, ползет какой-то дед в тулупе, с клюкой. Вообрази, — глянул на нас и обрадовался. Я уж тут сразу почувствовал недоброе. Что такое, думаю? Чего этот богоносный хрен возликовал «Хлопчики… хлопчики…» Говорю ему таким сдобным голоском: «Здорово, дид. Давай скорее сани». А он отвечает: «Нема. Офицерня уси сани угнала на Пост». Я тут мигнул Красину и спрашиваю: «Офицерня? тэк-с. А дэж вси ваши хлопци?» А дед и ляпни: «Уси побигли до Петлюры». А? как тебе нравится? Он-то со слепу не разглядел, что у нас погоны под башлыками и за петлюровцев нас принял. Ну, тут, понимаешь, я не вытерпел… Мороз… Остервенился… Взял деда этого за манишку, так что из него чуть душа не выскочила и кричу: «Побигли до Петлюры? А вот я тебя сейчас пристрелю, так ты узнаешь, как до Петлюры бегают! Ты у меня сбегаешь в царство небесное, стерва!»" (Булгаков "Белая Гвардия")
Агата Кристи 4 26.10.2021 22:12 Заявить о нарушении
— Ва… аленки, — плача передразнил Мышлаевский. — вален…
Руки и ноги в тепле взрезала нестерпимая боль. Услыхав, что Еленины шаги стихли в кухне, Мышлаевский яростно и слезливо крикнул:
— Кабак!
Сипя и корчась, повалился и тыча пальцами в носки, простонал: — Снимите, снимите, снимите…
Пахло противным денатуратом, в тазу таяла снежная гора, от винного стаканчика водки поручик Мышлаевский опьянел мгновенно до мути в глазах.
— Неужели же отрезать придется? Господи… — он горько закачался в кресле.
— Ну, что ты, погоди. Ничего… Так. Приморозил большой. Так… отойдет. И этот отойдет.
Николка присел на корточки и стал натягивать чистые черные носки, а деревянные, негнущиеся руки Мышлаевского полезли в рукава купального мохнатого халата. На щеках расцвели алые пятна и, скорчившись, в чистом белье, в халате, смягчился и ожил помороженный поручик Мышлаевский. Грозные матерные слова запрыгали в комнате, как град по подоконнику. Скосив глаза к носу, ругал похабными словами штаб в вагонах I класса, какого-то полковника Щеткина, мороз, Петлюру и немцев, и метель, и кончил тем, что самого гетмана всея Украины обложил гнуснейшими площадными словами.
Алексей и Николка смотрели, как лязгал зубами согревающийся поручик и время от времени вскрикивали: «Ну-ну».
— Гетман, а? Твою мать! — рычал Мышлаевский, — кавалергард? Во дворце? А? А нас погнали в чем были. А? Сутки на морозе в снегу… Господи! Ведь думал — пропадем все… К матери! На сто саженей офицер от офицера — это цепь называется? Как кур чуть не зарезали!
— Постой, — ошалевая от брани, спрашивал Турбин, — ты скажи, кто там под Трактиром?
— Ат! — Мышлаевский махнул рукой, — ничего не поймешь! Ты знаешь, сколько нас было под Трактиром? Со-рок человек. Приезжала эта лахудра — полковник Щеткин и говорит (тут Мышлаевский перекосил лицо, стараясь изобразить ненавистного ему полковника Щеткина, и заговорил противным, тонким и сюсюкающим голосом): «Господа офицеры, вся надежда Города на вас. Оправдайте доверие гибнущей матери городов русских, в случае появления неприятеля — переходите в наступление, с нами Бог! Через шесть часов дам смену. Но патроны прошу беречь…» (Мышлаевский заговорил своим обыкновенным голосом) и смылся на машине со своим адъютантом. И темно, как в ж… ! Мороз. Иголками берет.
— Да кто же там, Господи? Ведь не может же Петлюра под Трактиром быть?
— А чорт их знает! Веришь ли, к утру чуть с ума не сошли. Стали это мы в полночь, ждем смены… Ни рук, ни ног. Нету смены. Костров, понятное дело, разжечь не можем, деревня в двух верстах, Трактир — верста. Ночью чудится: поле шевелится. Кажется — ползут… Ну думаю, что будем делать?.. Что? Вскинешь винтовку, думаешь, — стрелять или не стрелять? Искушение. Стояли, как волки выли. Крикнешь — в цепи где-то отзовется. Наконец, зарылся в снег, нарыл себе прикладом гроб, сел и стараюсь не заснуть: заснешь — каюк. И под утро не вытерпел, чувствую — начинаю дремать. Знаешь, что спасло? Пулеметы. На рассвете, слышу, верстах в трех по-ехало! И ведь представь, вставать не хочется. Ну, а тут пушка забухала. Поднялся, словно на ногах по пуду, и думаю: «Поздравляю, Петлюра пожаловал». Стянули маленько цепь, перекликаемся. Решили так: в случае чего, собьемся в кучу, отстреливаться будем и отходить на город. Перебьют — перебьют. Хоть вместе, по крайней мере. И, вообрази, — стихло. Утром начали по три человека в Трактир бегать греться. Знаешь, когда смена пришла? Сегодня в два часа дня. Из первой дружины человек двести юнкеров. И, можешь себе представить, прекрасно одеты — в папахах, в валенках и с пулеметной командой. Привел их полковник Най-Турс.
— А! Наш, наш! — вскричал Николка.
— Погоди-ка, он не белградский гусар? — спросил Турбин.
— Да, да, гусар… Понимаешь, глянули они на нас и ужаснулись: «Мы думали, что вас тут, говорят, роты две с пулеметами, как же вы стояли?»
Оказывается, вот эти-то пулеметы, это на Серебрянку, под утро навалилась банда, человек в тысячу, и повела наступление. Счастье, что они не знали, что там цепь вроде нашей, а то, можешь себе представить, утром вся эта орава в город могла делать визит. Счастье, что у тех была связишка с Постом-Волынским — дали знать и оттуда их какая-то батарея обкатила шрапнелью, ну пыл у них и угас, понимаешь, не довели наступление до конца и расточились куда-то к чертям.
— Но кто такие? Неужели же Петлюра? Не может этого быть.
— А, чорт их душу знает. Я думаю, что это местные мужички-богоносцы Достоевские… у-у… вашу мать!
— Господи, Боже мой!
— Да-с, — хрипел Мышлаевский, насасывая папиросу, — сменились мы слава те, Господи. Считаем тридцать восемь человек. Поздравьте: двое замерзли. К свиньям. А двух подобрали, ноги будут резать…
— Как! На смерть?
— А что ж ты думал? Один юнкер, да один офицер. А в Попелихе, это под Трактиром, еще красивее вышло. Поперли мы туда с подпоручиком Красиным сани взять, везти помороженных. Деревушка словно вымерла, — ни одной души. Смотрим, наконец, ползет какой-то дед в тулупе, с клюкой. Вообрази, — глянул на нас и обрадовался. Я уж тут сразу почувствовал недоброе. Что такое, думаю? Чего этот богоносный хрен возликовал «Хлопчики… хлопчики…» Говорю ему таким сдобным голоском: «Здорово, дид. Давай скорее сани». А он отвечает: «Нема. Офицерня уси сани угнала на Пост». Я тут мигнул Красину и спрашиваю: «Офицерня? тэк-с. А дэж вси ваши хлопци?» А дед и ляпни: «Уси побигли до Петлюры». А? как тебе нравится? Он-то со слепу не разглядел, что у нас погоны под башлыками и за петлюровцев нас принял. Ну, тут, понимаешь, я не вытерпел… Мороз… Остервенился… Взял деда этого за манишку, так что из него чуть душа не выскочила и кричу: «Побигли до Петлюры? А вот я тебя сейчас пристрелю, так ты узнаешь, как до Петлюры бегают! Ты у меня сбегаешь в царство небесное, стерва!»" (Булгаков "Белая Гвардия")
Агата Кристи 4 26.10.2021 22:12 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.