Конкордатс 26

   Глава 26
   
  Все люди - братья, но не все братья - люди.
   Е. Лещинский
   
   При всей схожести доменов Сиита - они словно были построены по одному плану все они разнились по цвету, материалу, и даже форме построек. Планировка главных усадеб была одинаковая в принципе: обязательные два этажа - второй алтарный", длинные коридоры с расположением комнат на одну сторону. Во дворе - дорожка к дому с непременной беседкой. Какие-то скульптурные украшения, соответствующие характеру и вкусам автора. Эти различия начинались с калитки. Да что там с калитки, разнились даже размерами и формой колокольчики у входа. Более того, даже поводки звонков были разными. Затейливо плетеные шнуры, тонкие кожаные ремешки, цепочки, веревочки разной длины и толщины, даже разноцветные ленточки - кажется, это все не повторилось нигде ни разу. Но все это обязательно было. Даже Ерофеич, повесивший у себя на калитке киянку, и объяснявший это тем, что стучать в дверь приличного домена деревянным молотком культурней, чем трезвонить на всю округу, будто бы извещая о пожаре, не сильно отошел от традиций, поскольку всего лишь предоставлял посетителю удобный инструмент для традиционного привлечения внимания хозяина. Здесь же на двери ничего не было. Конкордатс поискал глазами и, не найдя, чем можно позвонить, толкнул скрипучую калитку.
   Странный это был двор. Необжитой, неустроенный. Будто было это жилье временное, случайное. Деревянная беседка, сколоченная из не очень тщательно обструганных досок и выкрашенная в неинтересный, блекло-зеленый цвет, стояла на полпути к дому, чуть в стороне от асфальтовой дорожки - серой, выбитой, с пологими впадинками, обозначенными засохшей грязью, видно оставшейся от дождевых луж. Дом - кирпичный, но почему-то крашенный - равнодушно смотрел на Конкордатса одинаковыми, высокими, забранными в шестисекционные рамы, окнами. Во всех них верхние правые секторы - форточки - были открыты наружу. Эта одинаковость и унылая строгость озадачили Конкордатса. Он с интересом всмотрелся в человека, сидящего в беседке: был тот в мягком байковым костюме - ношеном, бесформенном, невыразительного и скучного цвета, не имеющего названия, поскольку нигде, кроме этой беседки, цвет этот не встречается. Человек - худой, нездоровый - сидел к Конкордатсу боком и что-то писал. Отсюда не было видно ни стола, ни бумаги, закрытых высоким, плотным ограждением.
   Когда Конкордатсу оставалось шагов десять, хозяин поднялся и, тяжело опираясь на трость, вышел ему навстречу. Они остановились друг против друга на некотором расстоянии.   
  Ни один, ни другой не стремились сойтись ближе. Конкордатс не хотел сближаться, чтобы не спровоцировать рукопожатия, незнакомец, возможно, потому, что ему было трудно ходить. По изучающему взгляду клона, по тому интересу, с каким тот смотрел, Конкордатс понял, что тот знает, кто перед ним. Помолчали еще некоторое время и, когда молчание начало слишком затягиваться, странный этот человек спросил, не заботясь о том, что вопрос может выглядеть неприлично:
   - Вас ноги не беспокоят?
   - Ноги? - удивился Конкордатс, - нет, не беспокоят. - И вдруг вспомнил, как упал во дворе у О*Ды. И неожиданно для себя добавил: "В последнее время".
   Собеседник понимающе кивнул.
   - Ну да, вы же не общаетесь!
   Конкордатс поначалу не уловил связи. Но вдруг понял, что клон говорит не об О*де - о Сущем!
   - Расположимся здесь, - сказал клон, - кивая на беседку. - В доме... - он некоторое время подбирал слова, чтобы объяснить причину такого решения, но не подобрал, и закончил уклончиво, - в доме вам не понравится.
   Совсем наоборот, подумал Конкордатс с неотразившейся на лице усмешкой, однако, говорить ничего не стал, а, кивнув, прошел за хозяином в беседку.
   Вблизи она была еще более неказиста, чем показалось поначалу. Хозяин накрыл листы бумаги тяжелой пепельницей, будто они могли разлететься, и жестом предложил садиться.
   - Мое имя Конкордатс, - представился Конкордатс, понимая, что знакомиться все равно надо, а, сидя, это будет делать неловко.
   - Я знаю, - отвечал хозяин, - усаживаясь на лавку и не называя себя. - Не желаете ли чего-нибудь выпить?
   - Пока нет, - отвечал Конкордатс, и это "пока", вырвавшееся неожиданно для него самого, было, если еще не отступлением от выбранной манеры поведения, то обозначением такой возможности.
   - Тогда, может быть, папиросу?
   - Увы, не курю... Но вы не представились, - напомнил Конкордатс таким тоном,
   будто сделал выговор.
   - Извините, я думал, в том нет необходимости... - отвечал мягко клон. - Я так полагал, что, коли уж зашли вы ко мне не случайно, то имя мое не составляет для вас тайны. Ошибся? - Он прикурил, затянулся глубоко и с удовольствием. И продолжил. - Впрочем, что в имени? Действительно, это не самое главное. Можете называть меня Константом. Итак, чего вы от нас хотите?
   От нас... Конкордатс насторожился. Почему он так сказал?
   - От вас?
   - Мы Констант Великий, император римский... Не обращайте внимания - это я так шучу. Итак, чем могу служить?..
   - Дело в том, что здесь, - Конкордатс кивнул в сторону унылого обиталища с рамами в крупную ячейку, - здесь мое прошлое. Я это недавно узнал. - Он специально говорил непонятно, чтобы установить, насколько осведомлен о нем его собеседник.
   Тот на его слова никак не отреагировал. То ли знал, зачем пожаловал визитер, то ли готов был ко всему. Конкордатс выждал еще секунду и продолжил:
   - И я хотел бы пройти туда...
   - В дом? - спросил Констант, и в голосе его было сомнение.
   - Сначала в дом.
   - А если я отвечу "нет"?
   - Мне очень жаль...
   - Но это мой дом. Моя крепость... Вы будете брать ее штурмом? Станете сражаться с инвалидом?
   - Но там хранится нечто, принадлежащее мне и для меня очень важное.
   - Не вам. Сущему.
   - Вот как? Но я полагаю, что своей жизнью могу распоряжаться так, как мне заблагорассудится.
   - И не только своей? И чужими тоже? Вы ведь так тоже полагаете?
   - Допустим, - сказал Конкордатс и тут же понял, что попался в логическую ловушку.
   - Однако Сущие решили иначе. Здесь ни вы, ни я не располагают ни своей, ни чужой жизнью. Ваш меч здесь не разит плоть, не ранит и не убивает.
   Конкордатс не нашелся что ответить. Он подумал, что пора уходить, потому что добром здесь, видно, ничего не добиться. Прав был Троухалик - ночной набег, вот единственный путь к себе. Собеседник почувствовал его настроение, и когда Конкордатс готов был уже встать, чтобы раскланяться, сказал:
   - Не обижайтесь, я ведь не сказал "нет". Чужому я бы, конечно, не доверился так, как доверяются родному брату.
   Они переглянулись... И одновременно улыбнулись. Впрочем, нет - Констант чуть раньше... Так, словно выпустил давно готовую выпорхнуть улыбку, и Конкордатс в ответ не сдержался.
   - Я так понимаю, что время "пока" истекло? - спросил Констант и хитро подмигнул.
   - Наливайте, - ответил в тон ему Конкордатс. Тот вынул из-под стола кувшин и два глиняных стакана. Неужели ждал, или предусмотрительный?
   Констант перехватил его взгляд:
   - Когда под ногой не твердо, стараешься иметь все необходимое под рукой, - и вынул плошку с печеньем. Я думаю, этого хватит. Со свиданьицем!
   - За знакомство, - отвечал Конкордатс.
   Они чокнулись и, словно знаменуя это, хлопнули окна в доме - ветром их что ли толкнуло? - яркий отблеск метнулся к столу, озарил его, заиграв отблесками на поверхности вина. Звякнул колоколец на входной калитке. Впрочем, мало ли бывает таких знаменательных совпадений? Ведь не зря говорят "мир померк в его глазах", если речь идет о горе, или "мир заиграл всеми красками", когда человек испытал радость. А здесь всего лишь отблеск света из оконного стекла.
   Вино было терпким, чуть кисловатым, хмельным.
   - Итак...
   - Можно Кони, - вставил Конкордатс.
   - Кони... Вы заметили...
   - Если Кони, тогда уж на "ты"...
   - Действительно, мы же братья, если хорошенько посчитаться родством. Ты заметил, что даже имена у нас схожи?
   - Даже? - засмеялся в ответ Конкордатс.
   - Меня бы тоже, наверное, если сокращенно и ласкательно, могли бы называть Кони. В детстве, например. Если бы у меня было детство.
   Конкордатс, неожиданно охмелевший от одного, пускай и объемистого стакана, засмеялся и затянул невесть откуда взявшийся куплет:
   - Как же коням быть? Хочут кони пить"! - Констант понимающе кивнул и разлил по новой. Выпили.
   - Хорошо, что ты навестил меня, - сказал чуть погодя Констант. - Я ждал!
   - Ты знал обо мне?
   - И да, и нет...
   - Как это?
   - Сущий сказал. - Усмехнулся тот. - Шучу, шучу... После озарений в нас ведь много остается от Сущего. А я научился разбирать его настроения очень точно. Проникся, так сказать. Знаешь, бывают такие переживания, что полностью овладевают человеком.
   - Человеком? Ты о Сущем? - Уточнил Конкордатс.
   - Ну да... А что тебя смущает?
   - Не знаю. Мне кажется, что нам просто легче их воспринимать людьми, вот мы по образу своему и подобию их так и изображаем.
   - Интересно! А кто же они? Духи Святые? - Констант посмотрел на него иронически.
   - Ну, наш святой вряд ли... Однако, обладай он телесной оболочкой, зачем бы ему было искать себе иную плоть? Зачем воплощаться?
   - А зачем ты всюду ищешь приключения? Зачем любезничаешь с дамами? В этой жизни... Ведь она так не похожа на прежнюю твою жизнь. Настолько не похожа, что ты должен был вообразить себя в местах, где плотским удовольствиям не место.
   Конкордатс вскинул голову...
   - Однако, братишка, ты слишком осведомлен для местного жителя. 
   - Просто я не сторонюсь Сущего, и он, сам того не желая, со мной откровенен. И твои обе жизни хорошо знаю. - Он прикрыл глаза, словно припоминая что-то, и вдруг продекламировал: "В центре конной группы восседал на могучем своем Дориале сэр Роэллан. Судьбе было угодно свести их на этом поле, чтобы на глазах всего воинства наконец решился вопрос, кто из них!"
   Конкордатс почувствовал, что ему становится жарко ... Поразительно было не то, что Констант точно воспроизвел кусочек его прошлого, поразительно было то, что он воспроизвел его "слово в слово". Будто читал по написанному. И вспыхнули в памяти слова Троухалика о том, что прошлая жизнь, словно не прожита, а прочитана. А раз прочитана, то и написано кем-то, - внезапно подумал он.
   - Ты поднимаешься в алтарный этаж? - спросил Конкордатс в волнении.
   - Иногда. Теперь ты веришь, что я знаю твою жизнь?
   - Ты пустишь меня туда?
   - Не сейчас... Надо подумать... Сейчас мы еще поговорим, выпьем и разойдемся. До того, как я дам окончательный ответ, я должен увидеться с Сущим.
   - Спросить разрешения? - Криво усмехнулся Конкордатс.
   - Почувствовать, надо ли это.
   - Твое "нет" меня не остановит!
   - Я знаю это. Но моей вины в том уже не будет.
   - Как интересно! Ты охраняешь дом своего Сущего, а я свой дом от Сущего. Но самое забавное, что Сущий-то этот один и тот же...
   - Мы разные...
   - Да, разные. Хотя и одной сути. Почему же?
   - Я думаю, это не от нас зависит. От него.
   - Объясни!
   - Он нас для разного создавал... Или в разном настроении.  Мне кажется, я - это он сегодня. Ты – это он в прошлом. Или в каком-то ином, желанном для него состоянии.
- Вот почему меня так тянет изменить всё. Это его желание.
- Это твоё желание, совпадающее с его. Сдается мне, они не предполагают о нашем существовании... Или так - они нас не ощущают.
   - Как? Ты ведь только что сказал "создал", "я ему нужен".
   - Это другое. Они могут догадываться, воображать. Присниться, в конце концов мы им можем... Но оставим этот разговор, братишка, до следующего раза. Это все не так просто.
   - Но все-таки! Они находят нас, не путают. Озаряют...
   - Но никогда не обращаются к нам напрямую.  Или нам это только кажется?
    То, как была произнесена последняя фраза, смутила Конкордатса. Он бросил беглый взгляд на собеседника и  внезапно понял, что перед ним словно другой человек, что это не то анемичное создание, которое встречало его возле беседки. Когда он успел преобразиться? В какой момент? И вдруг вспомнилось, как вспыхнули стекла окон, блеснув отраженным светом. Как звякнул... несуществующий колокольчик. Стараясь не выдать волнения, Конкордатс, краем глаза фиксировал движения собеседника. Внешне он не изменился, нет. Пиджак, не важно на что он надет: на плечики или плечи - один и тот же пиджак. Только на вешалке - пиджак главный, на человеке - лишь часть внешности. Констант с виду остался тем же Константом, но его уже не было. Его не чувствовалось, что-то другое таилось под его обликом. Но Конкордатс, как не вглядывался, видел только Константа, только пиджак. Не хватало силы зрения или смелости, чтобы увидеть настоящее лицо. Констант встал и протянул руку для прощания. Конкордатс пожал ее: она была горячей и плотной. Подчиняясь импульсу он стиснул ее... Несколько секунд они боролись, напрягая ладони, и Констант вдруг уступил, ослабил пожатие. В глазах его отразилось удивление...
   - Сегодня в полночь, - сказал Констант, глядя ему в глаза отвердевшим взглядом. 
И было понятно, что это уже не просто Констант, а Констант осуществленный, Констант, вместивший в себя Сущего.
   Закрывая калитку, Конкордатс, бросил беглый взгляд на беседку - Констант сидел за столом, обхватив низко наклоненную голову руками.