Ах, Одесса-мама! Я тебя не узнаю!

История эта произошла не то чтобы слишком давно, но и не вчера. То есть она произошла тогда, когда трамваи уже ходили, но лошадей никто ещё не отменял. А может, она и никогда не происходила. За достоверность изложенных фактов в моём рассказе не могу вам, друзья, ручаться.

Соломон Лазаревич не был в Одессе таки немало лет. И вот он, отложив все дела и помыв голову шампунем от перхоти, приехал дивным весенним утром в город кроткого детства и буйной молодости, город, где он любил свою самую первую любовь, где он мечтал свои самые заветные мечты, где он когда-то был тонким и звонким, то есть на Родину, то есть в Одессу.

Бережно поставив на родную землю тяжёлый чемодан, растроганный от встречи с Родиной Соломон Лазаревич снял увлажнённые слезами очки, протёр их чистым батистовым носовым платком, снова надел, осмотрелся и с горечью воскликнул : "Ах, Одесса-мама, я тебя не узнаю !"

После этого восклицания Соломон Лазаревич хотел взять в руки чемодан, но чемодана рядом с ним уже не было, чемодан исчез. И тут Соломон Лазаревич радостно воскликнул : "Ах, Одесса-мама ! Теперь я тебя таки узнаю!"

Чтобы не натереть на пятках мозоли - до Дерибасовской было далековато - Соломон Лазаревич нанял извозчика.

" На Дерибасовскую !"- сказал он извозчику.

"Садитесь !" - почтительно произнёс извозчик, трезво смерив пассажира пьяным взглядом. Соломон Лазаревич сел.

"Слазьте ! - тут же дал команду извозчик - Крутой подъём ! Лошадь может упасть. Надо подтолкнуть экипаж !" Соломон Лазаревич послушно слез и начал толкать экипаж. На вершине подъёма Соломон Лазаревич, едва отдышавшись, снова сел в пролётку.

"Слазьте! - скомандовал извозчик - Спуск ! Лошадь может упасть. Надо придержать экипаж !" Соломон Лазаревич послушно слез и начал придерживать экипаж. А в конце спуска, кое-как забравшись в пролётку, в изнеможении упал на сиденье.

"Слазьте ! - скомандовал извозчик - Дерибасовская !"

" Я нанял Вас - почтительно обратился Соломон Лазаревич к извозчику - чтобы доехать до Дерибасовской. Вы согласились меня доставить до неё, чтобы заработать. Но, объясните, зачем мы с собой брали лошадь ?"

"Ах, Одесса-мама, я тебя узнаю ещё больше !" - с нарастающим чувством радости после того, как он рассчитался с извозчиком, подумал Соломон Лазаревич и пошёл к старому другу зубному врачу Анатолию Бенционовичу, жившему на Дерибасовской.

Подойдя к двери его квартиры, он увидел, что из скважины дверного замка торчит аккуратно сложенная записка.

Соломон Лазаревич развернул её и прочёл следующее : " Респект и уважуха хозяину ! Открыть не смогли !"

Из записки Соломон Лазаревич понял, что Анатолия Бенционовича нет дома, что он ещё на работе в зубоврачебной клинике.

Соломон Лазаревич пошёл в клинику. По пути он встретил подругу детства Киру. Они улыбнулись друг другу.

"Как дела, Кира ?" - поинтересовался Соломон Лазаревич. "Полная ж-па !" - ответила Кира. "И что, кроме проблем с фигурой, других нет ?" - хотел уточнить Соломон Лазаревич, но Кира уже была занята разговором с подругой детства Сарой.

Соломон Лазаревич замер, не дыша, чтобы не помешать их беседе.

Кира делилась своей второй проблемой с подругой Сарой.

"Ой, Сара ! Мой сын Изя, ты его помнишь ещё ребёнком, отбился от рук. Ему уже 15 лет, но он совсем не хочет учиться. Он учит одну географию. Кому сегодня нужна география ? До Америки и так довезут.
А его соседка по школьной парте Рива делает такие успехи, такие успехи ! Несмотря на юный возраст она уже снимается в кино ! Мой балбес мне ещё посмел возражать. Он сказал :" Так она ж снимается в порно." Какой идиот ! Не всем же играть в Большом театре !"

Сара в ответ поделилась своей бедой.

"Ой, Кира ! Мой сын, Веле, ты его помнишь ещё ребёнком, тоже отбился от рук. Он вырос и ему пора жениться. Есть приличная девушка из приличной семьи. Её зовут Ева. Но он не хочет на ней жениться, потому что она косая. Я ему говорю :" Ну и что, что Ева косая. Она косая, но не сильно." А он мне морочит голову : " Как это не сильно ? Тогда почему, когда она плачет, слёзы из правого глаза текут по груди, а из левого по спине ?" И шо ты мне посоветуешь, Кира, ему на это ответить ?"

"Ой вэй, Одесса-мама ! Я тебя узнаю всё больше и больше !" - радостно подумал Соломон Лазаревич и пошёл дальше.

В пути он, проходя мимо кладбища, услышал такое мудрое наставление, сказанное вполголоса :
"Будешь над гробом говорить, помни: о покойном либо ничего, либо хорошо."
Через несколько секунд до него донеслись слова, сказанные в микрофон очень громко :
"Вот и ушёл от нас дорогой Яков Моисеевич, но это ничего, это даже хорошо !"

"Ой вэй, Одесса-мама ! Ты совсем не изменилась !" - воскликнул Соломон Лазаревич и его сердце забилось сильнее.

Он уже немного подустал и решил присесть передохнуть в одесском уютном дворике. Все окна во двор были открыты, бо день был хоть и весенний, но жаркий. Из этих окон доносились разные запахи и звуки. Из одного открытого окна, как изо рта, ароматно пахло жареным луком, чесноком и кефалью. Из другого окна доносилась мелодия "семь-сорок". Из третьего доносилась ругань :

- Абрам, я сегодня дала маху!
- Сара, я убью твоего Маха!
- Абрам, да ты не понял ! Я дала таксисту всё, шо за день заработала на Привозе, а сдачу забыла взять!
- Ой, Сара, лучше бы ты дала Маху!

Соломон Лазаревич с упоением закрыл глаза и откинул голову. Запах кефали вернул ему детство. Посидев немного и насладившись запахом, он встал и снова продолжил путь.

Как прекрасна Одесса весной, когда Фонтан уже покрылся черёмухой, а Французский бульвар весь в цвету ! Соломон Лазаревич шёл, не спеша наслаждаясь неувядаемой красотой родного города.

По дороге ему встретились двое беседующих между собой одесситов. Вежливо обходя их, Соломон Лазаревич услышал :

- Боря, не уважаешь ты себя, на всем экономишь. У тебя даже часов нет!
- Сема, как таки нет, есть!
- И что же ты их не носишь?
- Ты шо издеваешься, Сёма ? Таскать везде за собой эти гири, маятник ?

Соломон Лазаревич шёл по Родине и Родина, как берёзовым соком, щедро поила его одесскими неповторимыми сюжетами.

Возле ларька с надписью "Лучшее пиво в Одессе !" было тесно от народа. Соломон Лазаревич поднёс к губам бокал и сдул с пива пену. Пена улетела, но, подхваченная порывом весеннего ветра, закружила в воздухе и снова вернулась к нему в виде обрывков лучших одесских фраз и диалогов :

- Почему не доливаете !
- Потому шо не разбавляю !
- С чем пирожки ?
- Зато горячие !

- Милый, Можно задать тебе один вопрос ?
- Какой именно?
- Когда ты, наконец, пригласишь меня в ресторан?
- Тогда нельзя !

- Говорят, ты женился. Удачно?
- Не очень, окна во двор.
- Ну, и как она в постели?
- Помещается.
- А сколько ей лет?
- Та каждый год по-разному…

- Слышал,, Мойша оказался п*дарасом!
- Что, взял в долг деньги и не отдаёт?
- Нет, в хорошем смысле этого слова!

- Говорят, Жора, ты сделал обрезание ? Как, под наркозом ?
- Женский голос : "Под микроскопом!"

- Розочка станет певицей или танцовщицей?
- Думаю танцовщицей.
- Видел, как она танцует?
- Нет, слышал, как она поет.

- Был вчера на пляже Ланжерон. Видел там Вас, Софа Моисеевна. Почему Вы не купаетесь, вода таки довольно тёплая ?
- Я вас умоляю! В моем возрасте? Для кого?

- Моня, имеешь друга ?
- Не, я с ним просто дружу.

-Посоветуйте, который час ?

До клиники оставалось ещё таки немало идти. Соломон Лазаревич решил сесть в трамвай. Трамвай был переполнен. Едва он протиснулся в середину, как снова его уши наполнила мелодия будничной речи так горячо им любимых одесситок :

— Мужчина! Уберите руку! Та не Вы!.. Та не эту!.. Та не оттуда!..

И тут трамвай тряхнуло на повороте. Все пассажиры, в том числе и Соломон Лазаревич, накренились и прижались друг к другу так сильно, как кильки - в консервной банке. У Соломона Лазаревича невольно вырвалось восклицание : "Когда же, наконец, будет в Одессе метро?" Ответ он услышал незамедлительно : "Когда трамвай упадет в катакомбы !"

Добравшись до клиники, Соломон Лазаревич узнал, что Анатолий Бенционович уже три дня как в отпуске и уехал в Ганновер заговаривать больные зубы горячо любимой им тёте Гизе Наумовне, имеющей в Ганновере шикарный дом, но совершенно не имеющей детей. Услышав эту грустную новость, Соломон Лазаревич вздохнул и решил просто погулять по Одессе.

Он проваландал целый день по любимому городу и даже не заметил, как опустился вечер. Вместе с вечером на скамейку опустился и Соломон Лазаревич.

Скамейка стояла на Пушкинской набережной, в самом сердце Одессы. Соломон Лазаревич думал такие мысли :" Пора бы где-то притулиться, бо скоро ночь. И где мне её провести ? Тут, на скамейке, под сердцем у Одессы-мамы ? Или идти искать гостиницу ?"

Искать гостиницу сил уже не осталось. И потом он вспомнил, как уже в свой последний приезд поселялся в гостинице, вспомнил свой диалог с консьержкой : "Послушайте, в моей постели клопы!" — "Ой, не смешите меня! За эту цену вы таки хотите иметь в постели Джулию Робертс?"

И Соломон Лазаревич при свете первых звёзд уютно прилёг на доски скамьи.

"И шо Вы тут делаете, гражданин ?" - услышал он невдалеке чей-то очень приятный голос.

Соломон Лазаревич открыл уже закрывшиеся глаза и увидел перед собой наряд милиции.

"Я устал по жизни, приехал в гости к маме и прилёг отдохнуть у неё под сердцем !" - вежливо ответил Соломон Лазаревич и хотел перевернуться на другой бок. "Пройдёмте с нами !" - ещё более приятным голосом сказали милиционеры.

В милицейском участке у Соломона Лазаревича вежливо стали выяснять, не забыл ли он самые главные факты своей биографии.

"Фамилия ?" - загадал ему первую загадку участковый. "Рабинович" - не задумываясь, твёрдо ответил Соломон Лазаревич.

"Не надо тут травить байки и анекдоты ! - строго, но приятно посмотрел на него участковый - Фамилия !"

"Ну, Чапаев !" - с лёгкой обидой произнёс Соломон Лазаревич. Участковый, удовлетворённо кивнув, записал. "Имя, Отчество !" - продолжал он вежливо допытываться.

"Соломон Лазаревич" - твёрдо без запинки ответил Соломон Лазаревич.

Участковый поднял глаза и внимательно посмотрел на него. "Так бы сразу и сказали, гражданин ! И шо Вы нам морочили целый час голову ?" - немного сердитым, но очень приятным голосом произнёс он - Можете идти ! Вы свободны !"

"Ой вей ! - воскликнул Соломон Лазаревич - куда же я пойду ? На дворе тёмная ночь ! На скамейку ? Так меня снова приведут сюда. Очень прошу Вас, товарищ милиционер, разрешить мне остаться и заночевать у Вас !"

Участковый приятно, но вопросительно посмотрел на Соломона Лазаревича и Соломон Лазаревич сразу же вежливо ответил на его немой вопрос. Он достал из кошелька три красивых бумажки и положил их тайком от участкового сбоку на стол.

"Отведите гражданина в следственный изолятор и положите там на свободные нары три самых толстых и новых матраца ! " - дал команду участковый, совершенно не обративший никакого внимания на эти три красивые бумажки сбоку на столе.

Соломон Лазаревич, войдя в следственный изолятор, тут же вспомнил свою мятежную юность и чуть снова не расплакался от воспоминаний. Он лёг на нары и в тишине услышал задушевные беседы соседей. Из одного угла доносилось :

- Лёва, неужели ты отдал этим ребятам все золото и деньги ?
- Таки да… Они вставили в зад паяльник, на пузо поставили утюг и подключили к току.
- И ты сразу отдал?
- А шо, надо было ждать, когда за свет накрутит!?

Из другого угла донеслось :

- Они таки конфисковали всё, шо нажито мной честным трудом!
- А остальное?
- Остальное, слава богу, не нашли.
- А как у тебя с Симочкой?
- Мы расстались.
- А шо случилось?
- Я думал, любимая, а посчитал — дорогая!
- Говорят, Сеня вчера открыл на Дерибасовской ювелирный магазин? Это правда ?
- Правда ! Но ему не повезло - сработала сигнализация...

Под музыку этих задушевных бесед соседей по изолятору Соломон Лазаревич незаметно для себя уснул.

Ночью Соломон Лазаревич спал безмятежно, как в детстве.

Утром, хорошо выспавшись в следственном изоляторе, Соломон Лазаревич пошёл на железнодорожный вокзал. Он шёл со спокойным сердцем и с радостью в душе. Он узнал свою любимую маму, он узнал Одессу !

Немного заблудившись в пути, он спросил у первого встречного :" Скажите, если я пойду по этой улице, там будет железнодорожный вокзал?" "Он там будет, даже если вы туда не пойдете!" - ответил первый встречный.

Благодаря такому ответу Соломон Лазаревич уже вскоре стоял на железнодорожной платформе.

Он смотрел на одесситов, наполнивших платформу, как на своих родных братьев и сестёр. Одна из сестёр подбежав к нему, озабоченно спросила : " Она таки ушла?" " Кто она?" - поинтересовался Соломон Лазаревич. "Та поезд, поезд !" - уточнила сестра-одесситка. " Так поезд таки не она, а он" - уточнил Соломон Лазаревич. " Я Вас умоляю ! - смерив его удивлённым взглядом, воскликнула сестра-одесситка - или я буду паровозу между колёс заглядывать ?"

"Ой вэй, Одесса-мама, ты не изменилась и не изменишься никогда !" - со слезами радости на глазах, как и в момент приезда, когда у него таинственно исчез чемодан, подумал Соломон Лазаревич и, показав билет сестре-одесситке, одетой в форму проводника, зашёл в вагон поезда "Одесса - Брайтон-Бич".

P.S.

Да, друзья, Соломон Лазаревич спал ночью безмятежно в отличие от меня.

Первое, что я хочу вам сказать, чтобы избежать недоразумений, что весь этот мой рассказ - выдумка, компиляция.

Прошлую ночь мне долго не спалось. Ой вэй, как я мог спокойно спать, если цены на Привозе толстеют, как Роза Моисеевна, а мой кошелёк каким был тощим, таким и остался, как её муж Исай Давидович ? И вот от обиды я решил собрать до кучи некоторые одесские анекдоты - те, шо сам имел в памяти, и те, шо взял напрокат. Покопался в этой куче, чтобы себе поднять настроение, и, немного попотев, написал этот рассказ.

Если вы, дорогие мои читатели, хоть раз улыбнулись вместе со мной, значит я вспотел недаром.