На ПМЖе

  Раскрывались небесные соты.
  Мчал поток воспалённых огней.
  Отрывались с земли самолёты
  алюминевой стаей гусей.

  А в речах монотонно и стойко
  звук шипел- ПМЖе... ПМЖе...
  И судьба словно дикая тройка,
  зависала в крутом вираже.
 
  И кому-то почудилось сдуру
  под турбинный неистовый писк,
  будто лайнер, как на амбразуру,
  бросил нас на расплавленный диск.

  И осталась вдали луговина
  с деревенькой и шатким мостом.
  И тянулась моя пуповина
  за седым самолётным хвостом.

  Видел я из заоблачной выси,
  прислоняясь к обшивке виском,
  как почившая бабка Таисья,
  машет мне оренбургским платком.

  Машут ставни далёкой сторожки,
  машут ивы у тихой воды,
  машет в небо волнистой ладошкой
  горький дым прокопчённой трубы.
 
  И на крыльях воздушной стихии
  под зловещий раскатистый вой,
  в небо бабушкина Россия,               
  навсегда улетала со мной.