Разгладить проволоку

Нам уровня себе менталитета,
Конечно же, нигде не занимать
И хочется так проволоку гладить, а разгладив,
Смотать её и снова размотать
И, аки тать,
На глазки повздыхать
И, словно пташка, в небе трепетать,
Хотя и без большого пиетета,
Ища притом и промискуитета,
Поставку шлюх к себе домой наладив.

Береттою палить по воробьям,
Котлетою отправиться к зубам
И, аз воздам, бознагде буки, веди,
А ера нет – подсп&3дила Миледи,

Шпионка кардинала. Чёрт возьми,
Опять сползаю я в «народный юмор»
И в пошлость анекдотов. Мон ами,
Я, кажется, колёса перепутал,

Те, знаешь ли, которые в часах,
В телегах тож, однако и таблетки
Так могут называть в иных кругах,
В которых есть ходить обыкновенье
По вОдам при упавших в них камнях,
На вздрюченных балетами ногах,
Пока в эфире песня «Откровенье»,
Не съедено пока мозговаренье,
Настоянное в давешних годах
Где мы перебродили амфи-бражкой
В висячих на горах садов задах
Покуда не прибрал их олигарх –

(В горах сады иль на задах сады?
Порой в плену такой белиберды
Со вдребезги исчирканной бумажкой
Изводишься в бесплодные труды) –

Прибрал их олигарх. Давясь икрою
Зернистою, "Чего я черни стОю?" –
Задумается этакий философ,
Что жучил об оплате членских взносов
Когда-то; он сегодня Утконосов,
А раньше был Варлампий Дикобраз
И возглавлял таинственный спецназ.

Чтоб проволоку, размотав, смотать обратно,
Сруби с неё колючки долотом.
Сей труд похож на то, где адекватно
Все стены позаткнули стекловатой
Доселе почивальни сыроватой,
Где всё же в зеркала бьют молотком,
Предположив, что лишнее стекло
До белого каленья довело
Величество (Людовик Надесятый),
Когда опочивальня стекловатой
Настолько стала и замысловатой,
И столь аляповато угловатой,
Заполненной осколками стекла,
Летящими из пятого угла,
День ото дня стеклей и стекловатей,
И, как сказал бы Кэрролл, чудесатей
И, словно тельник Мити, полосатей,
И тигра Савватея волосатей,
И зебры Агриппины головатей,
А также и махатмы сарасватей,
Что просто хоть звони в колокола.

Не белое каленье, а горячка
Сгубила короля, зелёный змий
И та болезнь, которую босячка
Дала ему в стране периферий
Во время френетичных эйфорий...