Поэт и царь

Вступление

Бывают разные поэты,
Их не вплести в один венок.
Кто пишет «Новые заветы»,
И строго знает свой «шесток»,
Кто служит у особ вельможных,
Играя льстивого слугу.
Коль угождать - вполне возможно
Найти признанье в их кругу.
Почёт придворным менестрелям,
Кто на Пегасе воспаря,
Со всей изысканностью трели
Слагает оды в честь царя.
Иль быть глашатаем народным.
Свободный, но опасный путь.
Одну имеет выбор суть:
Всегда быть сытым иль голодным.

Зато наследный принц с рожденья
Примеривает царский трон,
И набирается терпенья,
Когда на трон воссядет он.
И никакой талант не нужен,
Ни пядей мудрости во лбу.
Ему всяк подданный послушен,
А он вершит его судьбу.
Как самодержец, без сомненья
Он дерзости терпеть не мог,
Ждал одного – повиновенья,
Иначе плаха иль острог.
Но властелину тоже трудно,
Себя, считая неподсудным,
Своим деяньям всякий раз
Примерить судный день и час.
Такой удел диаметральный
Людей и с сердцем, и с душой
Заложен миром изначально
В несправедливости большой.

1.

В каком-то царстве было это
Знакомой болью всех времен,
К царю приволокли поэта
Держать ответ был должен он
За вольнодумство смелой речи.
Разящей правдою в стихах,
За то, что знаменем предтечи
Немалой смуты стал в умах.
Вся знать охвачена тревогой,
Покой потерян даже в снах...
Царь сел на трон и глянул строго,
Чернее тучи гнев  в глазах,
- Смотрите-ка какой герой
В моих владеньях оказался!
Смутьян, бездельник, смерд простой
Чего стихами добивался?
Иль жить на свете надоело?
Как ты посмел хулить меня?
- казалось, небо прогремело,
Сверкнула молния огня.

2.

Какого требовал ответа
Тот, кто на троне восседал
И непокорного поэта
В стальные цепи заковал?
Неужто дерзость? Нет! А в прочем,
Зачем тогда велел явить
Смутьяна пред царёвы очи.
Которому уже не жить?
Наверное хотел увидеть
В глазах трибуна жалкий страх,
Который должен был унизить
И обратить гордыню в прах.
Привычной жаждал царь отрады,
Что власть ему дает всегда:
Дрожат просители пощады,
Страшась высокого суда.

3.

Но страх неведом был поэту,
Хоть знал опасность тех угроз.
Он покланялся только свету,
Далекому сиянью звезд.
И на Земле ничтожно бренной
Среди космических светил
Был Эхом маленьким Вселенной
И дар свой людям посвятил.
Знал о любви, знал о коварстве,
Мог отличить зло от добра,
Он был один, кто в этом царстве
Знал цену искрам от костра.
Он зрил грядущих гроз, знаменья
Усвоив прошлого урок,
Он слышал голос поколенья,
Он был немножечко пророк.

4.
 
-Ты – человек, и смертен тоже,
Хоть власть имеешь над людьми,
- изрек поэт, - но мне дороже
Святая истина.
Пойми!
Предался роскоши и свитой,
До крови жадной, окружен,
Народ, бесправием забитый,
На рабство вами обречен.
Так худо править непристойно
Величью звания царя,
И видит небо, как мне больно,
Что ты народ терзаешь зря.
Ведь он своим повиновеньем
Достоин участи иной,
А не поборов, униженья,
Бича над бедной головой.
Как знать, на срок, ещё какой
Останется его терпенье?
Придет пора, и надо тобой
Мечи поднимутся для мщенья.
5.

Тут осознал властитель ясно
Миг, где ничтожна власть царя,
Где станет жизнь его напрасной...
Сорвался, в гневе воспаря:
- Чтоб это не произошло
Бог дал мне власть на этом свете
Решать, что - благо, а что – зло,
И я пред Ним одним в ответе.
Тебе ли знать моих хлопот,
Как верноподданное стадо,
Что именуешь ты народ,
Держать в узде железной надо.
Налоги собирать в казну,
А не бренчать на жалкой лире,
Кому-то объявить войну,
С какими царствами жить в мире.
Про государство, про устройство,
Какие службы содержать...
Ты вздумал смутой, беспокойством
Мне, государю, угрожать?
Как был ничтожен – так остался,
Оплатишь дерзость головой!
Закончил речь царь и поднялся,
Взмахнул рукой, мол, с глаз – долой?

6.

Своё бессилье пред поэтом
На рьяных слугах вымещал
Совет придворный до рассвета,
Как поступить царю, решал.
Талантом грозен стал преступник,
Умом опасен, в мире был
Всем обездоленным заступник,
За что народ его любил.
Казнить – так сотворить героя,
Изгнать – так будет вновь писать,
Стихи, как птицы, из-за моря
До царства будут долетать.
И то ль послушал царь совета,
А то ль и сам к утру решил –
В темнице запереть поэта,
Лишить его духовных сил.
Ни звезд, ни света, ни общенья
В подвале мрачном и сыром,
И без надежды на прощенье,
Пока не тронется умом.
Побольше слухов распустить,
Чтоб очернить его пред миром,
Потом, возможно, отпустить
Уже юродивым и серым.

7.

Луна и солнце отсчитали
Ни два, ни три календаря,
Когда скрижалям вещим вняли –
Народ восстал и сверг царя.
Не защитил ни полк гвардейцев,
Ни иностранный легион,
Ни чародей, что слыл умельцем
Всех погружать в глубокий сон.
Досталось многим по заслугам:
Министрам, судьям, егерям,
Вельможам знатным, даже слугам,
Секретарям и писарям.
Царя конец был в муках страшен,
Познал владыка гнев людской.
Истерзанный, полуживой,
Повешен был в одной из башен.

8.

В те дни ликующего мщенья,
Все, что предсказывал поэт,
Сбылось. В мятежном очищеньи,
Пришел великий час побед.
Побед над догмами насилья,
Бесправия и нищеты,
Они давали людям крылья,
Надежды в светлые мечты.
Засовы сорваны,
Свободу опальный узник получил –
Слепой старик идет к народу,
Собрав остатки бренных сил,
В лохмотьях жалких, изможденный,
Едва держась поводыря,
Остался он непобежденный,
Смерть пережившим и царя.

9.

Но люди в нем не узнавали
Пророка счастья своего,
В молчанье терпеливо ждали
Речей великих от него.
Земные силы возвращались,
Скатилась по щеке слеза,
Лучами солнца согревались
Его ослепшие глаза.
Он видел все глазами сердца,
О чем когда-то так мечтал
И не молитва страстотерпца –
Поэта голос зазвучал.
И с каждой фразой речь крепчала
В ответ сомнениям любым,
И душу радость наполняла,
И голос вновь стал молодым.

Эпилог

Звучит тот голос и поныне
Из глубины седых веков,
Пока кровь в жилах не остынет
У новоявленных рабов.
Какой бы ложью не скрывали
Тираны черные дела,
Какие б клятвы не давали
Политиканы – шулера –
Народ оплачивает кровью
Корыстолюбие властей,
И прозревает с каждой новью,
И крепнет дух простых людей.
Все дело в жизни, а не в смерти,
В добре и в свете, а не в зле.
Уйти с достоинством в бессмертие –
Вершина славы на Земле.
               
                1970