Быть твоим богом-3. Разговоры в темноте

                Мрак глубинный чертит узорные вензеля
                в амарантово-алом пламени двух свечей… (с)
 
Воздух в комнате пахнет нероли и жасмином, а бархатный полумрак вползает в мир зазеркалья.
В тёмном стекле невозможно рассмотреть отражения лиц, но две пары глаз сияют звёздами. Две пары нечеловеческих глаз. 
Исида сидит перед большим фигурным зеркалом. Анубис стоит позади неё.
Им нравится разговаривать в темноте.

– Что у тебя с работой? – голос Исиды грудной, красивого тембра. Её внутренний огонь – сильный и тёплый. От него можно греться, им можно насыщаться и утешаться.
Зато сущность Анубиса мерцает холодным зеленоватым отблеском, как отражённые звериным тапетумом световые лучи. 
– Я выполнял заказ для Музея естественной истории в технике пластинации. Их интересовал жизненный цикл  человека – от внутриутробного периода до старческой немощи. Всего получилось полтора десятка тел, но я так и не определился, что же мне нравится больше в качестве наполнителя: медицинский силикон или эпоксидная смола.
Исида легко касается его руки.
– Для великого Хуфу бальзамировщики использовали живицу сосны, пчелиный воск, соду и кунжутное масло. Люди кое-чему научились за прошедшие тысячелетия.
– Люди всё так же несовершенны, мама… Молодым кажется, что они никогда не состарятся, и смерть пощадит их. Но с каждым прожитым годом они паникуют сильнее, вопрошая: чем же скрепить осыпающиеся дни? Нет ли какой-нибудь склейки, прошивки, стяжки или сварки, чтобы остановить старение, удержать красоту, продлить красоту или хотя бы – иллюзию её. Но никак не отвернуться от слабости, дряблости, уродливости морщин, что въедаются вглубь, никак не отмахнуться от этих вкрадчивых весточек печали – сколько не закрашивай седину…

Исида останавливает его жестом.
– Ты так же высокомерен по отношению к людям, как и моя сестра.
– О, нет. Просто я научился видеть смерть глазами людей. Суть угасающей жизни – боль и отчаянье. Но самое страшное – это их старость…
Исида смеживает веки и почти сливается с темнотой. Так ей удаётся справиться с зарождающей бурей внутри. Через несколько минут она продолжает говорить, но уже – гораздо спокойнее.
– И ты, и Осирис, и Небетхет слишком окружены смертью. А мне нравится человеческая беззаботность и лёгкость. Они – как бьющиеся в стекло бабочки-однодневки, распускающиеся на камнях цветы-эфемеры, и помогая им, я понимаю, что привязываться надолго нельзя…
– «Если бы смерть была благом – боги не были бы бессмертны». – цитирует Анубис.
– Это Сапфо? Мудрая женщина.
– Женщина неизменно ведома чувствами. Там, где ей не подыгрывают любовь или ненависть,  игра получается посредственной.
Исида слегка улыбается.
– Люди называют психологию «наукой о душе». Как будто понимают, что такое душа... Ты останешься на ужин? Я запекла рыбу по тому древнему рецепту, который тебе всегда нравился. Помнишь?.. К тому же, у меня будет гостья, и я хочу вас познакомить. Её зовут Кайра.
Анубис качает головой.
– Нет, прости. Слишком много дел. И тел. Смерть смертным никто не отменял, увы. Я понимаю: тебе неприятно слышать подобное – ведь ты относишься к  пациенткам своего центра как к собственным дочерям, а к детям, рождённым ими, – как к внукам. Твоё материнство ненасытно, Исида.

Ночные тени понемногу расползаются по углам, и восток озаряется красным.
Днём всё выглядит по-другому.
И даже боги кажутся немного людьми...

                Быть твоим богом – Зрачок кошки http://stihi.ru/2021/10/03/3120