Конец сказки

Раз – во благо людей, чтоб они не страдали впредь -
Некий бог повелел навсегда уничтожить смерть.
Смерть убить нелегко, в мирозданьи довольно дыр,
Ускользнула она в этим богом забытый мир.

Где-то там, в тех краях, в стороне от жилья людей,
Жил чудной человек – говорили, что чародей.
Он пошел по весне за целебной травою в лес,
Тут – она. Ниоткуда, как будто упав с небес,

В черном платье своем, без оружия и без сил.
Он «добычи» такой из лесов еще не носил…
Он принес ее в дом, уступил ей свою кровать,
Волчьей шкурой укрыл, чтоб уютней ей было спать.

Сам же встал до зари, на полу отлежав бока,
И в деревню сходил, для нее добыть молока.
Лишь под вечер спросил – кто же вы, с кем имею честь?
Усмехнулась она и поведала все как есть.

Он на то и колдун, или просто большой чудак,
На признанье ее отозвался примерно так:
«Хм, ну надо же, Смерть. Даже с нею стряслась беда.
Подкормить бы ее, что-то больно она худа…»

Съездил в город колдун и купил для нее наряд,
Гребней, бус и платков захватил еще наугад.
Благосклонно она принимала его дары,
И осталась с ним, как ей думалось, до поры.

И пока ее жизнь потекла своим чередом –
Смерть пекла пироги, приводила в порядок дом,
Все цвело за окном, подходила к концу весна,
Но она все равно почему-то была грустна.

И не зная еще, чем бы гостью свою развлечь,
Заказал чародей для нее самый лучший меч.
- Посмотри. Я старался. По нраву тебе такой?
И вздохнула она, рукоять обхватив рукой,

Уронила слезу на могучем его плече.
Меч был правда хорош, только дело-то не в мече...
…Ярким оком в ночи заглянула в окно луна.
Засыпает почти Смерть в объятиях колдуна.

Шепчет он: «Знать, окончен мой путь земной,
Если ты, моя Смерть, остаешься теперь со мной?»
Улыбнулась она: «Не скажи, это как посмотреть.
Может, я здесь затем, чтоб не дать тебе умереть.

Вот нагрянет беда – в поле, в кубке иль на ноже –
Я ее обману: «посмотри, вот я здесь уже».
И поверит Беда, и пойдет себе стороной –
Если при Смерти ты, не тягаться же ей со мной.

Так что ты, чародей, к долгой жизни себя готовь.
Я с тобою не Смерть, а почти что уже Любовь…»