Колыбельная для поэта

Колокольчик привязан к руке.
Незабвенно-проклятый бином.
Дочь Израиля в чистой тоске
Подметала струящийся дом,
А шуршало – в осеннем лесу…
Пел о чём-то не мальчик, но гей:

«Я тебя на руках понесу,
Иисусе, ты обнял детей.
И прекрасною кровью на стол
Я тебя никогда не отдам.
Ведь тотем* – это всё-таки пол,
Сладострастная запись к богам.
Я не выпью и капли. Я нем.
Я скорее у пагоды прям.
В написании добрых поэм
Разорю и украшу твой храм.
Я топчу твоей сакуры цвет.
Я молчу о тебе и ропщу,
Потому что в созвездии лет
Я срываю с тебя по плющу.
За тиарой не видно зари,
Иисусе, не слышно цветов.
Твой родительский храм на крови
Возрастает в одном из миров.
Все поэты – твоя голова.
Все художники – те же слова…»

Тихо падала с неба листва,
Очень сладкая как пахлава.

И ответила песня: «Есть то,
Что никто не захочет отнять…
Потому что… не знает никто,
Потому что не в силах сказать».

*Тотем – у первобытных людей – божество (животное-предок), которое надо было убить, разделить на всех и съесть, присвоить таким образом его божественную силу, став тотемом.