О мужчинках-мужичках в поэзии

Когда он начинает говорить
о женщине, о нежности, о ласке,
он саме себе стихами строит глазки –
он обожает сам себя любить.

И во взаимной этой вот любви,
где нет себе, любимому, отказа,
он пишет сам себе любовно фразы,
ни с кем на свете не сопоставим.

А я – не верю выспренным словам
о женщине, о нежности, о ласке,
хотя, известно, я – не Станиславский,
но у меня своя есть голова.

Не верю я мужчинкам-мужичкам,
которые в мужчины пнутся резко,
такие – дартаньяны, все в подвесках,
но приглядишься: не поэт, а хам.

По-хмаски говорит о красоте,
о женщине, о нежности, о ласке,
но поэтичность напускная – маска,
где нет души в глазницы пустоте.

И как бы ни был многословен он,
не станет ни поэтом, ни мужчиной,
и в псевдопоэтической рутине
увязнет, перепутав с жизнью сон.

Так и живёт: витийствует, «творит»,
строку по ударениям слагая,
но истинной поезии не знает
и не узнает пустозвон-пиит.

...Я раз прочёл «творение» его,
но мне, друзья, увы, не пофартило.
Мне «джентльмена» с первых строк хватило,
чтобы понять: не будет ничего.

Не будет ни поэзиий святой,
ни уваженья истинного к даме.
Лишь – любованье, то, что звётся «само-»,
которое чревато пустотой.