Ветер

Осенний мир под стать музею –
глядит с бесчисленных картин
в глаза простору-ротозею
толпа березок и осин.

Но злато кисти Левитана
уж потускнело под пятой
дождя, распутицы, тумана,
а лучик солнышка – изгой.

Мирок Поленова ж, где речка
граничит с морем желтизны
печально тает словно свечка,
утратив прелесть новизны.

И лишь скиталец-невидимка
придаст картине бодрый вид,
танцуя с листьями в обнимку,
он не рисуется – творит!

Итог – Кустодиева клены,
вздохнув легко, пустились в пляс,
вращая звонко легионы
багряных листьев, веселясь.

Да, мил осеннему пейзажу
скитальца пыл и креатив,
к лицу он летнему пассажу
и для бурана – лейтмотив.

Но сам бродяга – маг маститый,
частенько грезит лишь о том,
чтоб живописец именитый
запечатлел его тайком.

Он мыслит вновь легко и смело,
что впору тело обрести,
дабы художник смог умело
его на холост перенести.

Но сотворенный бестелесным,
им и останется навек –
вдыхать в мир скорби, поднебесный
биенье пульса – жизни бег.

И нет пока в миру мессии,
что был бы в силах изваять
всю широту его стихии,
напор, особенную стать.