Отшельник

В тех строках не найдёт читатель
Писаний пафосных. Таких,
В которых бы изрёк писатель
Хвалебный, сладострастный стих.

Повествование простое,
Под рифму сложен долгий слог,
Многострадально-извитое,
Что сбросить на бумагу смог.

Так часто, в описании долгом,
Среди деяний, рифм и слов,
Героя, автор, сладким слогом
Излить, как патокой, готов.

И бесконечные мгновения
Изданий кратких и больших,
Пылают долгим извержением
Фраз крайне ярких, но пустых.

И изгоняя ту причину,
Не поддаваясь райским снам,
Хвалебную убью личину,
Не искушаясь этим сам...

... Средь вод холодных и прозрачных,
Как между небом и землей,
Питанием трудным и рыбачьим
Живет отшельничий герой.

Напротив - монастырский, древний
Меж сосен храм стоит святой,
С веками более столетний,
С годами - более седой.

Тот монастырь на остров вышел,
На нем сложился и окреп,
И кругом вод по брегу вышит,
И внутренним теплом согрет.

Близ острова живет отшельник,
Один, в глуши, на долгий час.
Как будто иглами репейник
Вцепился и скрепился враз.

Его мирок - воды озёрной
И рек бегущих рябь и гладь,
И катер, - быстрый и проворный,
Лесных просторов тишь и стать.

На волны глядя, между делом,
Держа весло, иль шнур сети,
Все мысли, вызревая спело,
К нему давно смогли прийти.

Ветрами лишнее сгоняя,
Всей жизни суть найдя в себе,
Обиды, страсть испепеляя,
Нашёл удел в лесной избе.

Он и не помнит, те ли годы,
Или другие, в некий час,
Его в пустынный край природы
Перевели. Давно угас

Огонь любви. Пора страданий,
Союз семьи и женский взгляд,
И время тягостных скитаний
Казалось, не вернут назад.

И в темный вечер, или утром,
Когда вокруг снега и лёд,
В душе по человечьи скудно,
Хотя ковшом свободу пьёт.

Глубины вод, гряды и мели,
Течение рек, и ход ветров,
Познанием давно засели
При освоении островов.

Любой природный знак понятен,
И к промыслу всегда готов,
В быту очищен и опрятен,
И прочный создал быт и кров.

Своё избив однообразие,
Уйдя за край далёких вод,
В беседах с путником согласие
Он для себя всегда найдёт.

Подъедет скромно, снимет шапку,
Степенно, тихо, не спеша,
Вберёт бесед простых охапку,
Горячий чай в руках стужа.

Расскажет местные приметы,
Укажет гиблые места,
И может, для себя ответы
Найдёт в общении, иногда.

Махнёт рукой, и прыгнет в лодку,
Качнет веслом, и парный ход
Невидимую в водах тропку
На берег прежний приведёт.

Таким же ярким и недолгим,
Ему бывает виден след,
Что челном был оставлен легким,
Который видел тот аскет.

То на байдарках и каяках,
Попарно, тройкой, иль гурьбой,
Под шум воды, при криках, взмахах,
Туристский проплывает рой.

Пустынный край тогда сжимался,
Казалось, до дверей и стен,
И холод в тело исторгался,
И остужал по сети вен.

И так за годом год проходит,
Стареет тело, а душа
Глазами, слухом ли находит
Своё значение, не спеша.

Пустынных вод слепое счастье
Разлилось по глухим местам,
И так казалось, что ненастье
Не боязно его годам.

Но вот однажды, в месяц летний,
Причалив к дальним берегам,
Нашёл, что островок соседний
Заселен по его краям.

Туристы - группами, с кострами,
Под шумный рёв гитарных струн,
Кричально-песенно, словами
Вещали о походе шхун.

И среди них, со взглядом чистым,
С лицом ребёнка, в стороне,
Казалось слезно и искристо
Смотрела дева. Ей извне

Летящие слова и песни
Были назойливо чужды,
И на клочке земли той тесно,
И разговоры не нужны.

И словно две звезды столкнулись,
И оттолкнулись вдруг от сна,
И жизнью новой задохнулись,
Насытив ей себя сполна.

И нет уже лесного дома,
Жилища пролетевших лет,
И пыль внезапного разлома
В той жизни затянула след.

... Но монастырь на месте прежнем,
Водою также окружён,
Хранит историю прилежно,
Под шелест, клокотание волн.