Отшельник
Писаний пафосных. Таких,
В которых бы изрёк писатель
Хвалебный, сладострастный стих.
Повествование простое,
Под рифму сложен долгий слог,
Многострадально-извитое,
Что сбросить на бумагу смог.
Так часто, в описании долгом,
Среди деяний, рифм и слов,
Героя, автор, сладким слогом
Излить, как патокой, готов.
И бесконечные мгновения
Изданий кратких и больших,
Пылают долгим извержением
Фраз крайне ярких, но пустых.
И изгоняя ту причину,
Не поддаваясь райским снам,
Хвалебную убью личину,
Не искушаясь этим сам...
... Средь вод холодных и прозрачных,
Как между небом и землей,
Питанием трудным и рыбачьим
Живет отшельничий герой.
Напротив - монастырский, древний
Меж сосен храм стоит святой,
С веками более столетний,
С годами - более седой.
Тот монастырь на остров вышел,
На нем сложился и окреп,
И кругом вод по брегу вышит,
И внутренним теплом согрет.
Близ острова живет отшельник,
Один, в глуши, на долгий час.
Как будто иглами репейник
Вцепился и скрепился враз.
Его мирок - воды озёрной
И рек бегущих рябь и гладь,
И катер, - быстрый и проворный,
Лесных просторов тишь и стать.
На волны глядя, между делом,
Держа весло, иль шнур сети,
Все мысли, вызревая спело,
К нему давно смогли прийти.
Ветрами лишнее сгоняя,
Всей жизни суть найдя в себе,
Обиды, страсть испепеляя,
Нашёл удел в лесной избе.
Он и не помнит, те ли годы,
Или другие, в некий час,
Его в пустынный край природы
Перевели. Давно угас
Огонь любви. Пора страданий,
Союз семьи и женский взгляд,
И время тягостных скитаний
Казалось, не вернут назад.
И в темный вечер, или утром,
Когда вокруг снега и лёд,
В душе по человечьи скудно,
Хотя ковшом свободу пьёт.
Глубины вод, гряды и мели,
Течение рек, и ход ветров,
Познанием давно засели
При освоении островов.
Любой природный знак понятен,
И к промыслу всегда готов,
В быту очищен и опрятен,
И прочный создал быт и кров.
Своё избив однообразие,
Уйдя за край далёких вод,
В беседах с путником согласие
Он для себя всегда найдёт.
Подъедет скромно, снимет шапку,
Степенно, тихо, не спеша,
Вберёт бесед простых охапку,
Горячий чай в руках стужа.
Расскажет местные приметы,
Укажет гиблые места,
И может, для себя ответы
Найдёт в общении, иногда.
Махнёт рукой, и прыгнет в лодку,
Качнет веслом, и парный ход
Невидимую в водах тропку
На берег прежний приведёт.
Таким же ярким и недолгим,
Ему бывает виден след,
Что челном был оставлен легким,
Который видел тот аскет.
То на байдарках и каяках,
Попарно, тройкой, иль гурьбой,
Под шум воды, при криках, взмахах,
Туристский проплывает рой.
Пустынный край тогда сжимался,
Казалось, до дверей и стен,
И холод в тело исторгался,
И остужал по сети вен.
И так за годом год проходит,
Стареет тело, а душа
Глазами, слухом ли находит
Своё значение, не спеша.
Пустынных вод слепое счастье
Разлилось по глухим местам,
И так казалось, что ненастье
Не боязно его годам.
Но вот однажды, в месяц летний,
Причалив к дальним берегам,
Нашёл, что островок соседний
Заселен по его краям.
Туристы - группами, с кострами,
Под шумный рёв гитарных струн,
Кричально-песенно, словами
Вещали о походе шхун.
И среди них, со взглядом чистым,
С лицом ребёнка, в стороне,
Казалось слезно и искристо
Смотрела дева. Ей извне
Летящие слова и песни
Были назойливо чужды,
И на клочке земли той тесно,
И разговоры не нужны.
И словно две звезды столкнулись,
И оттолкнулись вдруг от сна,
И жизнью новой задохнулись,
Насытив ей себя сполна.
И нет уже лесного дома,
Жилища пролетевших лет,
И пыль внезапного разлома
В той жизни затянула след.
... Но монастырь на месте прежнем,
Водою также окружён,
Хранит историю прилежно,
Под шелест, клокотание волн.
Свидетельство о публикации №121100305160