Фауст

Пушкин вечность ждать не может.
Скулы сводит, в пальцах дрожь.
И сюжет не то чтоб сложен,
но нахрапом не возьмёшь.
Пушкин медлит. Пушкин робок.
Чинит колкое перо.
Чистый замысел - без скобок, -
точно ставка на зеро;
точно выстрел, что отложен
до неведомого дня;
точно ятаган без ножен,
едкий дым не без огня.
Это - тельца спелых вишен,
опускаемых в картуз.
Шёпот. Шарканье. И - тише:
тройка, к ней - семёрка, туз...
Пушкин приглушает свечи.
В тьме, промозглой, как овраг,
гость из камня к месту встречи
направляет мертвый шаг.
Где народ, как рыбь на суше,
губь жуёт в безмолвном сне.
Где в чумной телеге души
вторят песням о весне...
Мозг не ведает осечки.
Вдохновенье пса верней...
Пушкин видит говор речки,
чёрной, в теменях камней.
Пушкин слышит пистолеты.
Пушкина пронзает боль.
Лица. Комната. Портреты.
Затихающий прибой...
Долгий выстрел!
Бог так сложен -
терпелив, как жизнь коня!..
Чистый замысел предложен,
Пушкин требует: огня!..
***
И сошлись волна и камень.
И слились и звук, и цвет!
Фауст, бредящий стихами -
с божьим замыслом, -
чьи грани, -
восходящий зимний свет!