Война и мир

                Когда гремит оружие,
                законы молчат.
                Цицерон
         
          Чтобы не видеть огонь под городом, кружение свинцовой замети, аханья бомб и надрыва артиллерии, выключаю телевизор и нахожу выключатель памяти. Вспоминаю свои родные края, свою лесостепную сторонушку.
          Шуршат солнечные хлеба, а недалеко от них деревня и мой дом в три окна. Рядом - дом соседей. На границе дворов -  колодец, общий для двух семей. Смеются дети, и слышится нехитрая песня матери.
          Мысленно вхожу в дом, оставив у порога тропу, закаты и зарю. И дорожка - милая дорога вдоль коридорчика стелется к ведру. Из алюминиевой кружки не спеша пью холодную, ледяную водичку.
          Приветствует добрая мать, а с ней и соседка.
          Стол застлан скатертью льняной. Разговаривают они о хлебе, неспешно поглядывая на небо, помолчит мать, мол не торопите, а подождите, и говорит:
          - Где ж они дожди?.. То льют они, то солнца прорва.
         А мне понятны её слова. Здесь почесть хлебу воздана, здесь крепкий пахарь крупно солит поля раскидистым зерном. И, словно продолжая её начало, подхватывает соседка:
          - А дождь всё стороной обходит, и только кличет где-то гром жнивьё или поле – не понять.
          С улицы слышится песня. Смотрю в окно, и вижу, как мирные стяги, развешены детские пелёнки для просушки. Ветер колеблет их вместе с прищепками. Колышется и яркое солнце. Никого нет.
          Но старая песня продолжает звучать с записи:
          - До тебя мне дойти нелегко…
          И передо мною снова встаёт украинский город, до которого, действительно, пока дойти нелегко. И чудится окоп с последним деревом, оглохшем от обстрела, школа, снесённая фугасами, где некогда старательно выводили дети в тетрадях: «Мир, труд, счастье…» В этой школе теперь птицы обучаются из тревожных пересвистов вить гнёзда, а может, теперь и птиц никаких нет.
          И я спрашиваю у самой себя, вздыхая:
          - Когда же будет вечный мир над этой гордою землёй и её несломленным народом?
          А в душе, как в застывшем колодце, горечь, как льдинка, застряла. Видно, не скоро ещё придётся наслаждаться беспечною песнею в рассветную пору.
         - Те, кто признают войну не только неизбежной, но и полезной и потому желательной, страшны, ужасны своей извращённостью.-
         Люди, вспомните эти слова Льва Толстого…

                Фото из интернета