Поправлю тебе то ли мир, то ли одеяло

Поправлю тебе то ли мир, то ли одеяло …
Для счастья, так немного надо,
не отворачивать солёное лицо – от правды:

разглядывать губами родные
и  задорные родинки,
и целовать словами - горячо,
да, искушаться сонным взглядом,
обнимая крепкое любимое плечо…

Я на завтрак готовлю мусс воздушный из авокадо,
и на выход, разглаживаю ему ладонями – пальто.

Сегодня было очень холодно,
но дышать непривычно – легко, и сладко…
И едко так, нам солнце режет взгляды,
сплетаясь в строки вязко,
и каждый будний день, совместно прожигать нам,
как и прежде, тепло.

Как все же, хорошо, что кто-то верит в твою правду.
но, врать - себе, мой милый,
мерзко, и досадно,
и изредка, даже смешно.

Поправлю тебе мысленно , то ли мир, то ли одеяло …
но, поутру
тебе, лишь в привычной и родной постели - пряно,

а я , по глупости - просчитываю этим слогом, каждый, разделяющий нас метр.
И более – вовек не захочется, отворачивать солёное лицо – от правды,
и усыплять колючий, этот стихотворный ритм.

И буду напевать до рассвета, и в никуда
колыбельные
заурядные,
и читать самой себе наизусть - этот стих...

Целовать тебя словами – горячо и жадно,
пока не сорвется эпистолярный болезненный хрип.

И, я - наедине с собой, шепчусь почти что - воплем,
о насущном и, о важном ,
и тоскую, бывает, ночами о наболевшем - ямбом,
да крепко так…
что, после, вслух или письмом -
отнюдь, не хочется тебя будить.

Я научусь,
лишь к вечеру, тебе - на ушко щебетать о главном,
не проронив щемящий душу крик,
о том, как облик твой навеки,
мне глубоко под сердце ссыпался
и затих.

И, ежели с глаз моих,
сорвется в честь твою , хоть раз - горячая слеза,
и наше будущее – сократится разом в миг,

я улыбнусь тебе, так искренне,
и беспощадно,
а мое сердце, сжавшись,
бесконечно растворяясь -
зашипит.