стальные стрекозы
давай,
покажи (с)
http://stihi.ru/2021/09/25/2826
как день рассыпается перед ней на дикий табун вороных коней
под музыку времени и теней, когда она волнами льнёт ко мне
как ночь замирает на позвонках, по коже ладоней течёт река
сияют глаза её - два светлячка, как нимб полуночного маяка
так больно её из себя выпускать, воруя из снов, словно утренний тать
смотреть как сверкает под рёбрами сталь
и рвётся стрекозами из живота
Свидетельство о публикации №121092805486
Братислав Либертус-Кармина 28.09.2021 20:52 Заявить о нарушении
антидепрессанты помогают
ну и всякие такие штуки
для изменённого сознания
Александрит Мина 29.09.2021 08:07 Заявить о нарушении
Мне две хиромантки по руке смотрели, сказали, что: "Вот увидишь, и убедишься, что после сорока жизнь только начинается!"
Обе сказали мне это, когда мне было 39. Сейчас мне уже 44. И меня уже берет нетерпение: сколько можно ждать? Я уже гневаюсь.
Мне не нужны антидепрессанты. Мне человек нужен живой в постели. И ещё много чего нужно.
Сегодня все утро лежал, и прокручивал в голове детали того интервью, что у меня брал Папа в январе 2017-го. В частности, мое внимание сосредоточилось на одном фрагменте: когда Он у меня спросил, хотел ли бы я, чтобы у меня снова был земной отец.
Понимаешь, когда Он у меня это спросил, я в первую очередь, подумал про Юрия Антонова, который внешне похож на моего папку был настолько, что я, скучая по папке в детстве, смотрел на фотографии Юрия Антонова на обложках его пластинок, - потому что его фотографий в доме вдруг оказалось гораздо больше, чем фотографий папки. Папкиных было всего две: одна, где ему 18, где он в парадной военной форме, и ещё одна крошечная, 3×4. И все. Больше его фотографий в доме не было. То есть, на одной он слишком молодой, а на другой слишком крошечный. Поэтому я смотрел на фотографии Антонова, потому что он в тех ракурсах был почти один-в-один мой папка.
Но, когда в интервью Папа спросил у меня, хотел ли бы я земного отца ещё раз, - я выразил сомнение. Нет, сомнение не в том, хочу ли. А сомнение в том, будет ли Антонов меня любить... Вот в чем боль.
И я сегодня о нем думал все утро, весь день. И представил: допустим, он возьмёт, и согласится усыновить меня, по-настоящему. Я заберу его в Кайзердорф. Где будет его комната?... Думал-думал, и решил: нижнюю гостиную в цоколе я переделаю, и сделаю из нее ещё одну спальню. Поставлю там глухую стенку от дверей к бассейну до дверей к выходу, и таким образом, эту комнату утеплю. А за этой стенкой, таким образом, получится коридор, ведущий от бассейна на улицу. Он будет растапливать себе камин, когда захочет, и ему будет там тепло. А я буду спускаться к нему пить с ним чай... И будем разговаривать наедине.
Комнатка получится небольшая, но необходимый минимум мебели там поместится, чтобы жить: диван, комод, столик, кресло... Все необходимое там поместится: собственно, как раз все то, что там сейчас и стоит, все это поместится, кроме буфета, - он там не нужен, его в другое место переставим. А все остальное останется, и кресло одно спустили из моей комнаты в эту.
И знаешь, я вот это представил себе, поверил, что так может быть - и мне стало хорошо...
Я хочу, чтобы именно так и было. Я представил, мне понравилось, и по-другому я уже не захочу. Я уже эту гостиную переделал под спальню для него, и уже при свете живого огня в камине сижу с ним рядом, пью вместе с ним чай, и называю его "папой"...
Главное, чтобы он только любил меня, как он (мой папка). Мне бы этого очень хотелось. А иначе смысла нет... Бездушная кукла, которая меня не любит, мне не нужна. Мне нужно, чтобы он меня любил.
Братислав Либертус-Кармина 29.09.2021 14:52 Заявить о нарушении