Центурион

Ю.Корчевский. "Центурион":
"Среди деревьев стояла маленькая избушка – охотничья заимка. С дверью, подпёртой жердью от зверя, но без окон. Прихватит зимой буран охотника – тут даже укрыться, переждать можно. В Сибири встречались такие, переночевать мог каждый. В таких вот охотничьих избушках всегда был небольшой запас еды – круп, соли, даже с десяток патронов. И дрова для печки. Но действовал здесь неписаный закон: попользовался – сохрани тот же прежний порядок, и из своих запасов оставь что-нибудь. Хоть банку консервов, хоть спички или патроны – кому-то это может спасти жизнь."
"Не было принято регулярно мыться в Европе, Азии и Африке. Это славяне раз в неделю, а то и чаще посещали баню. Рим тоже славился своими термами, где мытьё тела – целый ритуал. А французские короли, к примеру, даже в XVI веке мылись за жизнь дважды – при крещении да ещё перед отпеванием. Зато от русских нос воротили, славяне, мол, варвары. Кто бы учил!"
"Баллисты и катапульты. Их обслуживала специальная полусотня. Здоровенные каменные глыбы летели на триста метров, а то и более, но лишь иногда новички попадая в цель на тренировках. Чаще промахивались – но ведь и мишенью был врытый в землю столб. В бою метательные орудия стреляли по значительно большим целям – вроде крепостной стены, корабля, скоплению неприятельской живой силы. Если бы только не изнуряющая жара! Ведь караульную службу приходилось нести в полном обмундировании – шлеме, линоторасе и при оружии. Только щита не было. Клееная рыбьим клеем многослойная толстая льняная ткань не пропускала воздух, кожа под ней потела и чесалась. Зато ночью хорошо, температура комфортная. Гунны... Объединял их под своей железной рукой Аттила, человек безусловно с выдающимися организаторскими и полководческими талантами. Обитали гунны в Паннонии, занимая территорию, простирающуюся от Дуная и до Рейна. Отец Аттилы, Мундзук, был из царского рода, имел несколько жён и множество детей. Наиболее известны были двое сыновей – Бледа и Аттила. Аттила воевал на западе государства гуннов, Бледа – на востоке. В 444 году Аттила убил Бледу, став единовластным правителем. С виду Аттила был невзрачным: с усами, жиденькой бородкой клинышком, тронутой сединой, волосы на голове заплетены в косички. Но готский историк Иордан писал о нём: «Повелитель всех гуннов и правитель, единственный в мире, племён чуть ли не всей Скифии достоин удивления и баснословной славы своей среди всех варваров». Врагам своим Аттила внушал страх, бежавший впереди его войска. Однако после смерти Аттилы старший сын его, Эллак, не смог сохранить государство. Когда войско Аттилы подходило к городу, гунны не торопились – зачем? Пусть защитники ромеи подождут,  понервничают. Эмоции в боевой обстановке – чувства не лучшие, они заставляют совершать необдуманные поступки. Вот толпа бородатых, свирепых лицами и одетых в шкуры воинов остановилась метрах в ста пятидесяти-двухстах, на пределе полёта стрелы. Но в крепости Херсонеса были ещё баллисты и камнемёты, немного позже названные требюше. По команде баллистарха все машины разом дали залп, и через стены на варваров полетели огромные камни, смяв и расплющив несколько десятков тел. Гунны отошли назад. Камнемёты били не прицельно, по площадям, дальность метания камней не превышала трёхсот метров, и камнемёт едва ли мог делать два выстрела в час – слишком уж долог процесс взведения боевого рычага. Десяток воинов вращал рукояти лебёдки, поднимая противовес на высоту, потом в верёвочную петлю уже несколько человек укладывали тяжеленный камень. Быстро изменить направление стрельбы и дальность полёта камня тоже было затруднительно. Другое дело – баллисты. Сами машины, по сравнению с катапультами, весили немного, и обслуживали их всего два воина. Выстрелы можно было производить даже по одиночной цели, и скорострельность была выше – пять-семь минут на подготовку, и выстрел. Баллисты ставились на палубы кораблей, в крепостях, а иногда и на передвижные деревянные башни. Ромеи, как называли вандалы и варвары римлян и византийцев имели устрашающее оружие – «греческий огонь». Его могли метать, заправив в глиняные горшки и катапульты, а в жидком виде горящей струёй древнего напалма поливали врагов сифоны. Полный секрет состава горючей жидкости так и остался неразгаданным ни варварами с вандалами, ни их потомками. Неожиданно стояние варваров прекратилось, и они все, явно по команде, ринулись к крепости Херсонес, прикрываясь сверху круглыми щитами, сплетёнными из ивовых ветвей и обтянутыми толстой бычьей кожей.Заработали лучники ромеев, впрочем без особенного успеха. Но нападающие несли здоровенное бревно и с ходу ударили им в ворота. Звук удара был мощным, но и ворота были сделаны на совесть, из дуба. Мощные запоры в виде двух обтёсанных дубовых брёвен выдержали удар. Тут же на атакующих полилась кипящая смола. Снизу донеслись крики, вопли, стоны. Расплавленная смола проникает через все кладки одежды и наносит обширнейшие ожоги. Единственное спасение – сразу сбросить одежду. Между тем гунны сразу отхлынули от ворот. Кипящая смола слишком убедительное средство. От злости гунны начали обстреливать защитников из луков. Умелый командир приказал прятаться за зубцами крепостных стен. Разъярённые гунны Гунны снова пошли на штурм – и снова залпом ударили камнемёты. А когда варвары с тараном подбежали чуть ближе, сифон на надвратной башне изрыгнул струю горящей жидкости. «Греческий огонь» попал на группу гуннов, тащивших таран. Загорелись почти все, в том числе и бревно. С жуткими воплями обожжённые гунны стали бегать и кататься по земле, пытаясь затушить пламя. Такая картина заставила содрогнуться даже жестокие души варваров и обрадовала ромеев. Атака снова сорвалась. Нахрапом, с ходу взять город варварам не удалось. Они отступили, расположившись лагерем за пределами досягаемости катапульт. Город был окружён гуннами со всех сторон, насколько видел глаз. Началась осада. Но жители и армия были спокойны. В городе имелись источники воды, огромные запасы продовольствия, и потому голод и жажда Херсонесу не грозили. А главное – была связь с империей. Бухта, где базировались корабли византийского флота, была в черте города, и корабли могли даже подвозить осаждённым продовольствие и пополнение. Гунны флота не имели и воспрепятствовать поставкам не могли. Издалека они видели движение кораблей, но только скрежетали зубами. В бухту прибывали многие рыбацкие и торговые суда с Крымского побережья. Новости, которые они привозили с собой, были неутешительные. Гунны, как вода в половодье, заняли почти весь полуостров. Небольшие селения не могли противостоять варварам и пали. Живые жители попали в рабство, селения были дочиста разграблены, многие из них сожжены. У Аттилы теперь оставался только один непокорённый город – Херсонес, торчавший занозой в известном месте. Но чтобы одолеть эту крепость с его умелыми защитниками, надобно иметь не только большую армию, но и технические средства – передвижные башни, катапульты... Ромеи и греки издавна пользовались изобретениями инженеров. Гунны таких машин не строили, имели только несколько трофейных, но и теми пользоваться не могли, поскольку машинам требовался ремонт. При захвате небольших крепостей гунны в приступе ярости рубили топорами канаты и станины, а восстановить всё это у них не хватало знаний и умений. Разрушать ведь всегда легче. А Аттила не прекращал попыток покорить город. В один из дней лошади притащили к Херсонесу катапульту. Глядя на лёгкую машину, ромеи посмеивались. Такая не сможет метать тяжёлые камни. Кроме того, при помощи одной катапульты городские ворота не разбить. И никто не разгадал этот дьявольский план Аттилы. Несколько дней вражеская катапульта стояла как бы без дела, а потом вокруг неё засуетились гунны, начали крутить ворот. Потом катапульта сработала, и к крепости понёсся странный предмет, упавший внутри крепостных стен. Как оказалось, это была полуразложившаяся туша барана. Гунны успели забросить в город ещё несколько гнилых трупов животных. Аттила явно рассчитывал, что распадающиеся туши животных отравят воздух и воду и тем самым вызовут в городе эпидемии. Но их замысел был тут же разгадан. Солдаты крюками цепляли гниющие туши и сбрасывали их со стен. Обозлённые баллистархи сняли с верёвочных петель своих катапульт камни и на их место погрузили глиняные горшки с «греческим огнём». Несколько камнемётов дали залпы и накрыли вражескую катапульту. Мгновенно вспыхнул огонь. Несколько гуннов заметались в горящей одежде. Сухое дерево катапульты тоже охватило пламя. Тушить его не пытались, так как знали, что «греческий огонь» не затушить водой. Однако происшествие послужило уроком. Впредь о любых передвижениях, появлении каких-либо машин часовые докладывали командирам. Несколько раз к воротам города подъезжали переговорщики от имени Аттилы предлагали сдать город без боя, обещая отпустить защитников живыми. Но среди византийских воинов потери были минимальными, и их боевой дух силён. Жители и беженцы не страдали от жажды, голода и болезней...; упаднических настроений тоже не было. И потому ромеи только посмеивались над предложениями варваров. Прошёл уже месяц осады. Гуннам же требовался провиант, лошадям – корм, ведь близлежащие пастбища были уже вытоптаны и трава выщипана. Армия Аттилы каждый день съедала по нескольку обозов провианта, и содержать её с каждым днём становилось всё обременительнее. В боевом походе, когда захватывались новые земли и города, трофейной еды хватало всем – и людям, и лошадям. Кроме того, Аттила не платил своим воинам жалованья, и гунны рассчитывали поживиться трофеями. А их не было. Но армия гуннов заняла весь Крым. Захваченных земель, откуда воинству Аттилы везли провизию, а также пастбищ хватало. Однако Херсонес для гуннов был теперь как кость в горле – им хотелось быстрой победы полной и безоговорочной. И варвары придумали новый ход: прямо перед главными воротами города они стали казнить людей из селений, оказавшихся на захваченной территории. Казнили без разбора – ромеев, гуннов, скифов. Греки, которых в городе было тогда большинство, зачастую узнавали в казнимых родственников и знакомых. В городе начались волнения. Греки жаждали выйти из города и дать гуннам бой. Обычно перед боем построение было такое в первой линии ставили конницу, во второй – пехоту, в пять-шесть шеренг. Между пехотинцами оставлялись проходы, в которые выдвигались лучники. После столкновения конницы, когда не удавалось одолеть врага – лучники в быстром темпе выпускали весь запас стрел и уходили по проходам за пехоту, за их спины. На место лучников вперёд выходили псилои – метали дротики. Потом и они передвигались в тыл, и гоплиты принимали удар уже на себя. Сотня встала в пять шеренг, оставив три прохода, и вперёд выдвинулись псилои. Все перестроения были отработаны на занятиях и выполнялись быстро. Подразделения работали, как хорошо отлаженные машины, без сбоев. Обычно всегда при прямом боестолкновении войска выстраиваются в боевой порядок практически на виду друг у друга. Всё это занимает время. А греки как только выбежали из ворот, так и помчались на гуннов без всяких построений. В конечном итоге случилось то, что и должно было случиться. К гуннам подошло подкрепление, рубка стала ещё более ожесточённой, греки стали понемногу уступать и подаваться назад. Но они ещё держались, пока с флангов им не ударила конница гуннов. В лёгких доспехах, не имея больших и крепких щитов, как гоплиты, и длинных копий, греки стали нести ощутимые потери. Ведь типичный греческий щит, небольшой и круглый – для боя на мечах, и для защиты от копий степняков он не годился. Потому греки дрогнули и побежали. Им хотя отступать организованно надо было, сдерживая врага и сохраняя воинов. Но кто-то не выдержал – побежал, обратив к врагу спину и пытаясь сохранить свою жизнь. А паника, известно, как эпидемия. За побежавшим ринулись остальные: ведь в тылу у греков стояли византийские солдаты, сверкая оружием, доспехами и вселяя надежду на спасение. А дальше уже видны городские стены, которые укроют, спасут, как это не раз уже до того бывало.
Сшибка! Глухой удар, крики раненых, треск ломающихся копий и щитов, ржание лошадей – всё смешалось в жуткую какофонию. Сразу были убиты несколько гоплитов из первой шеренги, но их места заученно заняли воины из второй. И закипел бой! Лишившись коней, гунны атаковали пешими. И страшнее, смертоноснее всего были их дубины. Сделанные из дуба, утыканные железными иглами палицы легко выдерживали удары по щитам гоплитов, рубящие удары мечей. Палицы, не пробивая линотораксов, ломали рёбра, руки, дробили суставы, сминали шлемы. В противостоянии один на один воин империи уступал гунну: меч коротковат и щит тяжёл, мешал двигаться. Но вся шеренга в монолитном строю почти неприступна. Плотный ряд щитов, упёртых шипами в землю, выдерживал удары, а уже в щели между ними воины кололи мечами противника. Самое главное – выдержать первый, самый мощный, удар, когда гунны давят громадной своей массой, инерцией многих тел. И этот удар гоплиты выдержали. Дальше пошла уже мясорубка. Перед первой шеренгой уже громоздился вал из мёртвых тел, но гунны всё дико лезли и лезли вперёд. Потом напор несколько ослаб, а затем гунны и вовсе отступили, не добившись успеха ни на одном участке. Потери большие. На этот раз гунны изменили тактику. Они шли на имперские войска не конными, а уже пешими. И командир увидел как, пользуясь уклоном, прижимаясь к земле, чтобы не заметили раньше времени, крадутся степняки. Было их немного – с полсотни. Видимо, они решили обойти кентурию с фланга и зайти в тыл – между византийцами и городской стеной. А там, чем чёрт не шутит – прорвутся к воротам. Гунны увидели бегущих гоплитов. Скрываться смысла не было, и они поднялись. Но у лоха было преимущество – они бежали под гору. Ударили с ходу. Зазвенели мечи. Гунны сопротивлялись, но отлаженное ещё Римом боевое построение оказалось сильнее и лучше организовано.
Гуннов теснили к воде, они несли потери. Ещё немного – и их удастся перебить или сбросить в воду. Затем гоплиты, прикрываясь щитами, делали шаг назад, приставляли другую ногу и переносили щит. Очень медленно! Как бы до них не добрались варвары, прежде чем лох соединится со своими. Из-за небольшого мыса показался нос корабля, а потом и сам корпус. Это был большой военный корабль – хеладион, с тремя рядами вёсел, сифоном на носу и отрядом воинов на борту. Капитан корабля быстро оценил обстановку. Корабль ткнулся носом в песок, с него вниз сбросили трап, и на берег побежали гоплиты. Они сразу построились в свой боевой порядок – одна полусотня, другая, третья… Две полноценные кентурии. Прозвучала труба, давая сигнал – в атаку! И кентурии двинулись навстречу варварам. Но всё же численное превосходство противника теперь уже не остановило воинов гуннов, они отважно бросились на отряд морской пехоты. И в это же время сифон на корабле изрыгнул огненную струю. Она прошла выше и левее гоплитов, угодив в самую гущу наступающих гуннов. Эффект был ужасающим. От «греческого огня» горели люди и сама земля. Боевой порыв варваров мгновенно сошёл на нет. Теперь, потеряв многих воинов, им надо было думать об обороне. А на хеладионе втянули на палубу трап, вёсла сделали несколько взмахов, и корабль стал напротив гуннов. Ещё раз зашипел сифон, выбрасывая огненную струю. Варвары бросились врассыпную. – Бегом, вперёд – скомандовал командир отряда. Пока враг рассеян и дезорганизован огнём, его надо уничтожать. Гоплиты кололи врага пилумами, мечами и шли вперёд. Со стороны десанта тоже прозвучал едва слышный из-за расстояния приказ, и гоплиты двинулись вперёд. Теперь варвары очутились между воинами империи. От двух сотен их оставалась едва ли сотня, и они бросились по берегу назад, к своим. Преследовать убегающего врага гоплиты не стали – ведь так и самим можно попасть в ловушку.  Теперь бой кипел почти на всей линии боевого соприкосновения. Гуннам не удалось пробиться к воротам, и они напирали по всему фронту. Командир десанта  сразу же сориентировался и приказал своим кентуриям ударить по гуннам с фланга. Гоплиты двинулись вперёд. Невесть откуда появившиеся две кентурии свежих солдат переломили исход боя. Гуннов начали теснить сначала с левого фланга, а затем и в центре. Когда гунны отступили, бой стих. Завыли трубы, давая сигнал отступить и вернуться в город. Корабль привёз и золото для договора о мире с Аттилой. Для империи всегда был дорог каждый гоплит или таксот. Совет при императоре настоятельно рекомендует решить вопрос миром. Империя не накопила достаточно сил для того, чтобы дать последний, решающий бой гуннам. А золото – дело наживное: работают рудники, процветает торговля, собираются налоги... На империю, как на льва, со всех сторон нападают то вандалы, то персы, то гунны, то другие племена. Византийская империя должна в мире окрепнуть. Получив деньги, гунны уйдут. Они не землевладельцы, что им делать на этой земле? А самое ценное они уже забрали в виде трофеев.
Империя разделялась на пятьдесят восемь провинций, и в половине из них велись боевые действия – с гуннами, вандалами, персами и другими народами. И Фракия была не самой худшей из них: благодатный климат, море близко, столица Константинополь на юге. За серьёзные провинности на воина могли наложить не только штраф, но и перевести на службу в другую провинцию – ту же Аравию или же в Палестину, где в некоторых местах глоток воды – ценность. А постоянные набеги арабов и персов делали жизнь там и вовсе несносной. Фракия (сейчас Болгария) же считалась родиной виноделия в Европе, а также родиной древнего бога виноделия Диониса. Да и где ж ему быть, как не в этой самой стране? Система измерения у византийцев во многом базировалась на римской, но имела свои отличия. Так, византийская миля была равна тысяче двойных шагов вооруженного легионера, называемых пассиями. Если перевести на современную систему мер длины, это составляло 1483 метра. Но чаще измеряли в стадиях – 185 метров, или 360 локтей. Откуда же взялись такие некруглые цифры? Оказывается, это было время, пройденное человеком от момента касания горизонта солнечным диском при закате до полного его захода за горизонт. Мудрёно! И что было для него самым занятным и необъяснимым – как удавалось при неточных способах измерения добиваться идеального почти совпадения веса монет? Золотой солид, или византин, весил 4,52 грамма. Причём золото было высокой пробы, весьма ценившееся в других сопредельных странах. А вот серебряных и медных монет было мало. Армия, налоги, деление на провинции и префектуры, отлаженная денежная система – да много чего другого, без чего немыслимо существование государства. И это пятый век! А уж как чётко и однообразно монеты отчеканены! Дороги во Фракии ещё со времён единой и могучей Римской империи были замощены камнем. Пока хилиархия была в Сирии, произошло множество событий, главное из которых – смерть Аттилы. Вроде бы он умер после свадьбы с очередной женой, и даже поговаривали, что его отравили, поскольку умер он внезапно. И хотя государство гуннов возглавил сын Аттилы, по мнению Византии, он был явно слаб для государя, не обладал качествами и талантом отца.
    Дамаск – город древний, известен с незапамятных времён. Первые сведения о нём появились ещё с XV века до нашей эры. В 64 году до нашей эры его присоединил к Римской империи Гней Помпей. Здесь размещалась штаб-квартира и лагерь для римских легионов, воевавших с персами. В 395 году Дамаск и прилегающие земли вошли в состав Византии.
Бани в Константинополе не были тем средством отдыха и развлечения, чем они были в Самом Риме. Там люди могли проводить в них время с утра до вечера, слушая музыку, наслаждаясь танцовщицами, обсуждая новости и вкушая изысканную еду. И бани в Риме больше напоминали дворцы – с подогревом пола и бассейнов, с великолепной лепкой и скульптурами. Кроме банщиков в Риме были массажисты и тьма других специалистов, ублажающих тело. В Константинополе бани были попроще, в основном – для гигиены, и посещали их обыкновенно пару раз в неделю. Но по уровню комфорта бани – не все, конечно, – не уступали римским термам. И пол подогревался, и воздух в холодное время года. Были бассейны с горячей и холодной водой, не менее опытные банщики и массажисты, разминавшие тела и умащивающие уже после бани кожу благовониями и маслами. Тут же брадобреи брили и стригли за малую мзду. Сразу  же появились банщики, натёрли кожу маслом, соскоблили его деревянными лопаточками вместе с грязью и омыли их тела чистой горячей водой. Потом заявились массажисты, промяли мышцы, промассировали – и снова банщики обливали их водой, настоянной на травах; тёрли мочалками и опять обливали. К концу процедур кожа начала скрипеть.
– Есть вещь хуже яда, и применяют её только богатые. – Наёмные убийцы? – И это бывает, – Бриллиантовая пыль. – Пыль? – Именно. Отходы алмазного ремесла, которые подсыпают в еду. Никакого изменения вкуса. Так вот эти крошки, невидимые глазу, за неделю убивают человека. Дня через три после отравления начинаются внутренние кровотечения, кровавый понос, и человек умирает в муках. Противоядия нет.