Пророк

                Пророк.

Я както невольно стал пророком
(Всё управляется судьбой и роком).
На площади баптисты проповедь читали,
А после на вопросы отвечали.
Учили как к бессмертию придти
И как от суеты мирской уйти.
Люди слушали, молились.
Казалось проповедники своего добились.
Но дьявол, не взлюбив креста,
Решил и здесь очернить Христа.
И начал один дядя бесноваться,
Да размышленьям глупым предаваться:
«Где Бог? Есть ли он на свете?
А ваш Иисус фантазия и только.
Всю жизнь мы молимся монете.
Мы дураки. Но не на столько
Чтоб головы морочить нам
Бессмыслицей библейских сказок.
Я пережил, что и не снилось вам
(Извените коль заругаюся для связок).
Родился в деревне, в сороком пятом.
Досталась доля, как всем ребятам.
Тогда мы жили все убого
И помощи нам не было от Бога.
Нас пацанами в поле гнали,
Чтоб план для партии давали.
Так с детства приучен я к труду
И отдыхаю только рыбача на пруду.
Всё доставалось мне с трудом:
Квартира, дача и машина.
Как еврей в Египте был рабом,
Но в люди вывел дочь и сына.
Мне Бог ни в чём не помогал,
Добился я всего своими мозолями.
Вы говорите:Он от греха спасенье дал,
Но я не грешен пред друзьями,
Врагов же не завёл – не нуждался
И так до старости добрался.
Так скажите где, когда я согрешил?
Вам хочется моё услышать покаянье.
Я ничего плохого не творил,
Чтоб в ад меня упрятать на згоранье.
А вам не языком молоть,
Людям рассказывая бредни,
А уголь добывать, поля полоть,
Образованием довольствуяся средним».
Он всё доказывал, махал рукой.
Его слова лились рекой.
Он так выкладывал всю спесь,
Что могли подумать: он пастырь здесь.
Во мне ж бурлило всё, кипело
И наконец речь деда надоела.
Я подошёл к нему и, взяв за плечи,
Стал поражать дарами речи:
«Послушайка, отец, невинное ягня,
Не знал, что ты сама невинность.
Тебе не избежать в аду огня
И трудовая не спасёт повинность.
Все трудятся – не только ты один,
Всемнужно для жизни пропитанье,
Но мы не только хлеб едим,
А слушаем ещё от Бога назиданья.
Ты весь в грехах. От и до.
Ты был ещё в проекте мамы,
А грех в тебе уже свивал гнездо,
Чтобы на свет явиться с вами.
Родился ты через материнское страданье,
А радость от рождения получили после.
Роды в муках даны нам в наказанье,
Но это ещё для человека сносно.
Второй твой грех извергнули уста,
Уже тогда ты думал только о себе.
Ты дерева не отличил бы от куста,
Но, ручку вытянув, не говорил «тебе».
«Дай» - Вот слово которое извергнул.
Потом его всю жизнь ты повторял.
Уже малым любовь к другим отвергнул
И где умел там ближних обделял.
А дальше больше. Такой наш век!
Но ты ж не грешный человек.
Что муха с обломаным крылом?
Подстрелянная птица из рогатки?
А давя лягушек, думал об одном:
Как вечером играться будешь в прятки.
Ты скажешь: Это было детство,
Что взять с несмышлённого дитя?
Но юности твоей досталося наследство:
Грехи, что жили голову мутя.
Теперь страдали кошки и собаки,
Страдало часто соседское окно,
Со слабыми затеивал ты драки,
При сильных уходил на дно.
И в армию ушёл ты по призыву,
А не от чувств патриотизма.
Женился, поддавшися порыву,
Но не любви, а практицизма.
Когда же начались семейные заботы,
Чтоб пополнить свой бюджет,
Ты кинулся в работы.
Когда тут вспомнить про Завет?
Ты свой завет детям состряпал:
Они всех лучше, а не хуже.
И сыну богатую невесту сватал,
И дочери ты выбрал мужа.
Их обеспечил образованьем высшим,
Чтоб не копались на земле лопатой.
Зачем тут думать о Всевышнем?
Всё определится шабашкой и зарплатой.
А на земле пускай работают другие.
Те, кого уж не считают за людей.
Моим же детям шмутки дорогие,
Квартиру, дачу и кучу векселей.
Соседи от зависти чернели,
Вызывая презрения улыбку;
В любом обществе тебя терпели,
Взирая как на златую рыбку.
Ты спрсишь: где грех в работе?
Отвечу: его там нет.
Но вечно плавая в заботе,
Ты не заметил утишенья свет.
На пенсии уже давно
Живёшь ты скучно, одиноко.
Знаю, предположение моё верно:
Жена глядит всё чаще волком.
Дети про тебя забыли,
У них теперь своих забот хватает.
Вот тут ты и жена завыли:
Плохо, когда папашу дети забывают.
Они освоили твою науку:
Думать только о себе.
И если доставляют муку,
То все притензии к тебе.
Это для тебя первая расплата
За то, что деньги предпочёл душе.
Пусть же поможет прежняя зарплата,
Когда ты дедом стал уже.
Вторая: ты забыт друзьями,
Что дружбой вечною клялись;
Третья: ты ненавидимый братьями,
Что вечно у тебя в хвосте плелись.
Список долго можно продолжать
Твоих грехов и их отплаты,
Но надо время уважать –
За проповедь ведь не дают зарплаты».
Старик белее снега стал,
За живое видно взял.
Слезою горькой он щёки оросил,
А после тихо, сквозь зубы, вопросил:
«Кто ты? Дьявол иль пророк?
Чей дух в тебе живёт?
Я не нахаживал с тобой дорог,
Но через тебя душа ревёт.
Откуда жизнь мою ты знаешь?
С тобой мы видимся впервой.
Какой ты силой обладаешь?
После тебя хоть волком вой».
«Глупец, - ответил я смущаясь –
Между собой все грешники похожи.
И я, молитвам придаваясь,
Всегда распазною все ваши рожи».
И когда решил я удалиться,
Дед на колени пал и стал молиться.
Теперь у всех катилася слеза
И у меня смочилися глаза.
И это было умиленья плач, -
Пусть я пророк, но не палач.